«А может, тут и надо умереть? – подумал ротный. – Умереть, пока не вышла из дома мать Лешки Смирнова. Чтобы не глядеть ей в глаза. Чтобы не искать слов сочувствия. Не путаться в объяснениях и подробностях гибели парня». Эти мысли резанули по живому, задев самую душу.

– Я командир вашего Лешки, – спокойно ответил ротный, и толпа за его спиной вовсе притихла.

– Кто ты?

– Капитан Никонов, командир роты спецподразделения, в котором служил и воевал ваш сын.

– Внук… Внук… – услышал ротный за спиной.

– Значит, ты моего Лешку на смерть посылал?

– Я, так точно.

Ротный смотрел на старика и ждал развязки.

– Я тебя сейчас застрелю, капитан Никонов, – сказал старик уже не ротному, а толпе односельчан, как бы приглашая их в свидетели своего праведного гнева.

– Стреляй, отец, – спокойно ответил ротный. – Я стою перед тобою. – Ротный взялся за ствол и направил его себе в грудь. – Если считаешь, что это я виноват в смерти твоего внука, то стреляй.

– А я знаю. Я тебя чувствую, – ответил старик и опустил ружье.

Наступила молчаливая пауза. Молчал старик, молчал Никонов, и молчала толпа. Но теперь в ее молчании что-то переменилось.

– Заносите Лешку в дом, – приказал старик. – Пускай дома побудет. Несите к матери.

Прапорщики подняли гроб, только теперь к ним присоединились несколько мужчин, подставляя свои плечи.

Мать Лешки Смирнова сидела в углу под маленькой иконкой Казанской Богоматери. Когда внесли гроб, женщина хотела встать, но ее ноги подломились, и она лишь дернулась всем телом, охнула и стала сползать со стула на пол. Ее подхватили несколько рук, расстегнули воротничок кофты. Кто-то передал таблетки от сердца.

– Положите ее на диван, – продолжал командовать старик. – Пускай полежит, отдохнет. Доченька моя. Оставьте нас одних. Уходите! – И он замахал руками на присутствующих в комнате людей.

Ротный выходил последним, когда на крыльце его остановил мужчина в джинсовом костюме. Он стоял, прислонившись к косяку двери, выставив вперед ногу. Роман увидел рядом с ним палочку-трость, с которой обычно ходят старики или калеки.

– Ну что, капитан? Долго еще там министрам да советникам угождать будете – или наконец начнете воевать как следует?

Ротный посмотрел в его глубоко посаженные серые глаза и вместо ответа попросил закурить.

– Извини, у меня обычные.

– Давай. Я такие и курю.

– Правильно. Сам не могу отвыкнуть, – ответил мужчина в джинсовом костюме.

– А ты где к ним пристрастился? – спросил ротный.

– Мне эти сигареты Афган напоминают. Вот и курю по старой привычке.

– Я Афган не захватил. – Ротный сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма.

– Жалеешь, что не побывал? – Мужчина с серыми глазами усмехнулся. – Не жалей. Или ты этого дерьма в Чечне не нахлебался? Поверь, там, в Афгане, оно таким же отвратительным было.

– Мне не с чем сравнивать. – Капитан делал глубокие судорожные затяжки, словно торопился докурить и куда-то сразу бежать. Сквозь сизоватый дым он разглядывал лицо бывшего афганца. Докурив сигарету, спросил: – Бадик там нажил?

– Там. На мине подорвался. Лейтенант шел первым. Противопехотная, американская. Я шел вторым, мне повезло больше. Лейтенанта – наповал, а меня ребята наши вынесли. Правда, ногу там оставил. – Бывший афганец выставил вперед вторую ногу, от колена которой начинался протез. – Так что теперь я одной ногой здесь, а второй – там. В буквальном смысле. – Афганец коротко и зло рассмеялся.

Некоторое время курили, молча прислушиваясь к звукам в доме. Молчание тяготило, и ротный заговорил:

– Я смотрю, тут в селе у вас тип лица особый какой-то.

– Обычный. Русские все живут, – пояснил собеседник.

– С такими лицами только в последний бой идти.

– А последний бой уже идет, капитан; ты что же, до сих пор не понял? – Афганец вопросительно посмотрел на ротного.

– Давно понял. Но не про меня эта тема. Я солдат и буду служить своей Родине независимо от обстоятельств, – ответил Никонов и сменил разговор на другую тему. – Лешка чем-то на тебя был похож. Глаза такие же, и лоб такой же высокий…

– Племянник он мой, Лешка. Татьяна, мать его, – сестра моя. А на крыльце тебя встречал дед его. Мы тут почти все родня.

– А что у старика с глазами? – не удержался ротный.

– В танке горел. Под Брестом. Один из всего экипажа живой остался.

– Так он что, в Великую Отечественную воевал? – удивился Роман.

– А ты думал! – вскинулся афганец, но тут же сразу сник. – Лешку жалко. Хороший был парень…

Снова замолчали, думая каждый о своем.

В доме что-то глухо стукнуло, послышались всхлипы и стоны. Стонала женщина, монотонно и тяжко. Словно несла что-то непомерно тяжелое, а свалить было невозможно.

Афганец замер, прислушался.

– Сестра… Два года назад мужа схоронила, а теперь вот и Лешки не стало… сына.

– А что с мужем?

– Чернобыльский ликвидатор. Вот такая наша судьба, капитан… Так что прибыл ты сегодня не на праздник. Ну а по чину и поклон…

И многое тогда понял для себя ротный. Одно дело, когда ты видишь, как погибают бойцы на поле битвы, и другое, когда гробы с их телами прибывают домой. Война – это большое горе и для тех, кто воюет, и для тех, кто их ждет…

…Вернувшись к Федору и Лане, капитан показал на соседнюю улицу:

– Пройдем здесь, дальше разберемся.

Никто не стал ничего расспрашивать. Все видели, что сейчас это было бы некстати. Весь вид ротного говорил об этом.

Пройдя следующую улицу, они остановились и осмотрелись.

– Давай туда, подальше от посторонних глаз. – Роман показал рукой на огороженную низким забором территорию.

– Похоже на детский сад. – Федор всматривался в деревянные фигурки животных, стоявших по периметру.

– Так и есть – детский сад. А вон и беседка. Можно будет спокойно отдышаться и перевести дух. – И ротный первым направился к деревянной, крашенной в разные цвета беседке.

Как ни странно, освещение на территории детского сада отсутствовало. Видимо, начальство решило не привлекать таким способом к своему заведению внимания нежелательных элементов.

– Мне только вот одно непонятно, – начал Никонов, когда они расположились на свой кратковременный отдых, – каким образом эти двое узнали о нашем местонахождении?

Объяснять, о ком шла речь, никому было не надо – все и так понимали, о чем говорил капитан.

– Может, выследили? – предположил Федор. – Хотя вряд ли.