— Покажи мне, что сделал все, как надо, — потребовал Дэйв.

Грэм поднял руки и рывком развел их в стороны, так что сталь больно впилась в кожу.

— Хорошо. — Дэйв засунул пистолет за пояс и снял куртку. — Я накину ее тебе на руки, чтобы прикрыть браслеты, и мы совершим небольшую прогулку.

— Прогулку?

Дэйв покачал головой:

— Никаких вопросов. Разве что о погоде или о том, как сыграли «Дерби-Рич Кардиналз». Ты пойдешь справа от меня — с той стороны, где пистолет. Держись немного впереди. Но не настолько впереди, чтобы это выглядело подозрительно. Все понял?

— Бейсбол, с той стороны, где пистолет, лучшие друзья прогуливаются по улице. Понял, — подтвердил Грэм.

Кира даже не успела понять, что какое-то время лежала без памяти. Возвращение же в действительность в полной темноте оказалось настолько неприятным, что она тут же пожалела, что очнулась.

Она приоткрыла глаза: их сильно жгло — это было невыносимо. Собственно, болели не только глаза — болело все ее тело. Боль пульсировала в голове, в горле и запястьях.

Она сидела, но спинка стула впивалась в лопатки, а ножки — в икры. Кира попыталась пошевелиться, но у нее ничего не вышло. Ее как будто парализовало. И еще она почувствовала, что вспотела.

Где она? Что Дрю с ней сделал? И зачем? Господи, а как же Кэллоуэй? Наверное, Кира разрыдалась бы, но у нее даже на это не было сил.

— Воды?

Незнакомый голос прервал начинающуюся паническую атаку.

— Да, пожалуйста, — сиплым, не своим голосом проскрипела она.

Ее губ коснулся холодный металл, и Кира принялась жадно глотать. Она чуть не застонала, когда убрали кружку.

— Это снотворное, — произнес тот же голос. — Оно вызывает безумную жажду. Но если выпить слишком много, то вас вырвет.

— Еще чуть-чуть, — попросила Кира.

Невидимый мужчина вздохнул, но снова поднес к ее губам металлическую кружку, совсем ненадолго.

— Хватит, — сказал он. — Через несколько минут я включу свет. Но из-за снотворного у вас сейчас ужасно болит голова, и от света боль еще усилится. Но… учитывая обстоятельства, скажите — вам удобно?

Кира помолчала, не зная, что ответить. В вопросе слышалось искреннее участие, почти доброта. Это был голос доброго дедушки, который предлагает любимому внучку съесть конфетку. Однако этот человек явно не собирался ее спасать.

— Мисс Найлз?

— Бывало и получше, — хрипло прошептала она.

— Да, наверное. Думаю, у нас у всех бывали времена получше.

— Ты собираешься приступить к делу? Или и дальше будешь ее дурачить? — прервал его другой, злой голос.

Дрю.

— Мы будем делать все так, как я пожелаю. Если ты не согласен, то можешь уйти, — спокойно ответил первый и снова обратился к Кире: — Может быть, попробуем включить свет с диммером?

Но ответа он ждать не стал. Щелкнул выключатель, и комнату залил мягкий свет, который почти можно было выносить. Кира зажмурилась и несколько раз моргнула — глаза сильно слезились. Она находилась в строго, но элегантно обставленной столовой. Ее стул стоял в углу, а над ней возвышались двое мужчин.

Дрю, хмурый, с жестким выражением лица. Второго Кира не знала, но почему-то он показался ей смутно знакомым. Даже при слабом освещении было заметно, что у него благородные черты лица, и они абсолютно соответствовали его голосу. У него были густые седые волосы, уложенные у хорошего парикмахера, и загар, как будто он только что прилетел с Багамских островов. Одет он был в дорогой костюм, который сидел на нем идеально. Незнакомец улыбнулся:

— Все в порядке?

— В порядке, — прохрипела Кира. Горло все еще саднило.

— Вы уже знакомы с мистером Брайантом, — светским тоном произнес он. — Позвольте представиться: советник Хендерсон.

Да это же тесть Кэллоуэя, сообразила Кира. Местный политик с неуправляемой дочерью и большими амбициями. А также репутацией, на которой не должно быть ни единого пятнышка.

— Я вижу, мое имя вам известно, — заметил он. — Что ж, это гораздо проще. Остается надеяться, что и наше небольшое дельце пройдет легко и просто.

— Легко и просто? — повторила Кира. — В каком смысле?

— Да что с ней говорить, мы только теряем время, — снова вмешался Дрю.

— Если бы ты не паниковал и не боялся потерять время, — еще спокойнее ответил Хендерсон, — картина уже давно оказалась бы в моих руках, а Холли была бы жива. Я не раз говорил тебе: можно просто сделать дело, а можно сделать все утонченно и изысканно. И это большая разница. Вы со мной согласны, мисс Найлз?

— Не утонченность привела к тебе девчонку, — огрызнулся Дрю, прежде чем Кира успела ответить. — А я. Лично.

— Это не совсем верно, — мягко возразил Хендерсон. — Ты привел ее сюда с помощью таблеток — уж не знаю, что ты там ей скормил. И я абсолютно уверен, что, если мы просто вежливо спросим ее о том, что нас интересует, этого будет достаточно.

— Ты думаешь, обыкновенная просьба сработает?

— Девушка явно влюблена в Грэма. И нет такой вещи на земле, которую не сделает женщина, чтобы защитить мужчину, которого она любит.

Внезапно Кира осознала, что это чистая правда. Да! Она любит его! Безумно, страстно, до потери сознания! Она уверена, что ее чувства к Грэму — настоящие. Ощущение близости смерти только усиливало их.

— Я действительно люблю его, — сказала Кира. — И я пошла бы на ложь, на что угодно ради его спасения. Но я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ты бы пошла на ложь, — протянул Дрю. — А на смерть?

— Да, — не колеблясь, ответила она.

— Хорошо.

Сжав кулаки, он вдруг бросился на нее. Кира приготовилась к удару, но Генри Хендерсон схватил его за воротник, оттащил и швырнул на пол.

— Ты умудряешься провалить любое задание. У тебя нет ни терпения, ни стойкости, вообще никаких положительных качеств. Никаких. А теперь выметайся. Охраняй вход и дай мне и мисс Найлз побыть немного наедине.

Удивительное дело — Дрю не стал возражать. Он поднялся и поплелся прочь. Хендерсон дождался, пока он закроет за собой застекленные двери, вытащил из-за стола стул, сел и положил ногу на ногу. Все эти действия, видимо, позволили ему овладеть собой, поэтому, когда он обратился к Кире, его голос был совершенно спокойным.

— Иногда мои сыновья забывают, кто на кого работает, — заметил он. — Приношу свои извинения. Итак, на чем мы остановились? Ах да. Сначала можно просто спросить. К чему сразу применять суровые меры. Мисс Найлз, у Грэма Кэллоуэя есть одна вещь, которая мне очень нужна. Вы провели вместе несколько дней. В порыве чувств он наверняка выложил все, что у него на душе. Значит, или он сообщил вам необходимую мне информацию, или он придет сюда, чтобы вас спасти, и все скажет мне сам. Меня устроит любой вариант.