— А что толку было говорить, что на самом деле он жив? — бросил Генри. — Кроме всего прочего, тогда полиция начала бы искать тебя гораздо усерднее. И еще я рассчитывал, что желание отомстить приведет тебя сюда. Домой.

— Где он?

— Близко.

— Отведи меня к нему, — потребовал Грэм.

— Отдай мне картину — отведу.

— Сначала Сэм. За картиной мы вернемся позже.

Генри вздохнул:

— Ну хорошо.

— Возьми пистолет Дрю, Кира, — скомандовал Грэм.

Все это время она молчала и слушала. Новости были поистине ошеломляющими. Но когда Грэм обратился к ней, она бросила неуверенный взгляд на Дэйва.

— Он не станет тебя останавливать, — заверил Грэм.

Дэйв кивнул, и Кира подошла к Дрю. Но Грэм, который тоже был слегка не в себе от новостей, не заметил, что он уже пришел в сознание, и, когда Кира почти коснулась пистолета, Дрю мгновенно сел, перевернул Киру и силой усадил себе на колени.

— Отпусти его, Кэллоуэй, — ледяным тоном сказал он. — Или я пристрелю девку.

— Он застрелит меня в любом случае, — сказала Кира.

Сердце Грэма почти перестало биться.

— Я могу только положиться на его слова. И верить, что он не выстрелит, — выговорил он. — Я слишком тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.

— Ну хватит уже! — рявкнул Дрю.

Грэм разжал руки, и Генри, оттолкнув его, бросился к картине. Но Грэм выставил вперед ногу, Хендерсон, споткнувшись, полетел вперед и врезался прямо в Киру и Дрю. Дрю выронил пистолет. Раздался выстрел и еще какой-то странный треск. Как будто звук треснувшей ткани.

— Нет! — выдохнул Хендерсон.

Грэм посмотрел на картину — в самом центре полотна красовалась довольно большая дырка — и улыбнулся.

Пять недель спустя

— Как ты думаешь, шумиха уже улеглась?

Грэм, кажется, почувствовал неуверенность в ее голосе.

— Может, да, — ответил он. — А может, и нет. Мы можем побыть тут так долго, как только захотим. На работе тебе сказали, что ты можешь отдыхать сколько тебе понадобится, да и я никуда не тороплюсь.

Он встал с нового двухместного кресла-качалки, которое стояло теперь на крыльце старой лесной хижины, и потянулся. Как всегда, от одного только взгляда на его широкие плечи и мощную спину Кире стало жарко, несмотря на то что воздух был обжигающе холодным.

— Он еще спит? — спросила она.

Грэм улыбнулся. Каждый раз, когда речь шла о Сэме, на его губах появлялась эта счастливая, глупая, полная любви ухмылка.

— Я как раз собирался проверить, — ответил он, открывая дверь в дом.

Кира проводила его восхищенным взглядом.

«Мой Горец», — с удовольствием подумала она.

Теперь, когда его бывший тесть оказался за решеткой, Грэм чувствовал себя легко и свободно. С него были сняты все обвинения, а его имя очищено от грязи. Дэйв отделался выговором. А Сэм… Четыре года его перебрасывали от одной няни к другой, и — к счастью — он довольно мало контактировал со своим дедом. Это был самый серьезный ребенок, которого Кире приходилось видеть. Но с каждым днем мальчик улыбался все чаще. И уже дважды она слышала, как он назвал Кэллоуэя папочкой.

«Нет, — решила она. — Я совсем не тороплюсь выбираться из этой хижины».

Грэм раздвинул занавески в маленькой спальне, в которую они превратили бывший чулан, и с любовью посмотрел на своего сына. Живого и здорового.

Сердце Грэма готово было разорваться от благодарности судьбе каждый раз, когда он вспоминал события своей жизни.

Подозреваемый в убийстве. Отец, которому возвратили сына. Любящий муж.

Ну, или, во всяком случае, будущий любящий муж.

— Кэллоуэй?

Он обернулся на тихий голос Киры. Она вошла в хижину, сбросила куртку и сейчас стояла возле восхитительно тесной постели, которую они делили каждую ночь.

— Сэм в порядке? — спросила она.

— В порядке. Само совершенство.

Кира улыбнулась:

— Как всегда.

— Как ты, — сказал Грэм и улыбнулся, когда она покраснела.

Он подошел к ней, обнял и поцеловал.

— Слушай, — пробормотал он. — Я могу тебя кое, о чем спросить?

— О чем угодно.

Он достал из кармана коробочку и протянул ей.

— Если считать по шкале от одного до десяти, насколько ты счастлива из-за того, что попала в снежную бурю, потом тебя спас дикий горец, а позже чуть не убил коррумпированный политик?

Ее глаза загорелись, как звезды.

— Десять из десяти.

Грэм улыбнулся и поцеловал ее снова. Он держал в руках свою судьбу.