– Люди Дитриха поджигали дома, чтобы «убедить» фермеров уйти с насиженных мест. Наш клан всегда предпочитал животных людям. А если быть совсем точным – удовольствие убивать их…

Лаура спустилась на несколько ступенек, Ньеман сделал шаг назад и оказался на уровне следующего портрета.

– Великий Клаус, – ироничным тоном продолжила «экскурсию» Лаура. – Был очень близок к нацистам. Активно способствовал развитию автомобильного парка вермахта.

На холсте в коричневато-золотистой раме был изображен крепкий широкоплечий мужчина во фланелевой куртке. Квадратная челюсть, напомаженный ежик волос, нафабренные усики… Похож на актера первых лет звукового кино. Этот человек если и открывал рот, то лишь для того, чтобы «пролаять» приказ по-немецки.

– Ходили разговоры, что он не раз устраивал охоту с евреями в качестве дичи… Симпатичный господин, не правда ли?

Идеальный момент, чтобы завести разговор о Черных охотниках. Именно «великий Клаус» после войны протянул руку помощи Оскару Дирлевангеру. Нет, всему свое время. Пусть графиня продолжит маленькую, устроенную лично для него экскурсию.

– Вольфганг, мой дед. Улыбчивый, все понимающий, но легко отдающий приказ стрелять боевыми патронами по дальнобойщикам… Идеальный капитан промышленности Западной Германии пятидесятых годов.

Аккуратный пробор, очки в роговой оправе, обаятельная улыбка, доброжелательное внимание к окружающим пополам с неискоренимым равнодушием. В этом Гейерсберге угадывались мания величия и непомерное честолюбие как составляющие крови.

Лаура перепрыгнула через несколько последних ступеней и приземлилась в холле, где господствовал последний портрет. Сорокалетний мужчина, коротко стриженный, в очках, с неожиданно мягким, рассеянным взглядом, совсем не подходящим к его высокому положению.

– Мой дорогой папочка. Он много сделал для воссоединения Германий, но сначала избавился от «неудобных» соратников, разоблачив их как шпионов ГДР.

Лаура снова скрестила руки, явно очень довольная своим музеем ужасов. Она выплеснула злость и успокоилась.

– Отличная галерея, – сподхалимничал Ньеман, – но я не понял, что вы пытаетесь доказать.

– Доказать? Нет! Я всего лишь хочу помочь вам понять, какой широкий выбор объектов возмездия вы имеете в семейке Гейерсберг. Половина Баден-Вюртемберга нас ненавидит, другая боится. Никто не придет на кладбище порыдать на наших могилах. Ищите в других местах, Ньеман, и не смейте больше беспокоить моего дядю!

Самое время для контрнаступления…

– Что вам известно о Черных охотниках?

Произведенный эффект превзошел все ожидания сыщика. Лаура изменилась в лице, стала бледной аж до синюшности. Не говоря ни слова, она прошла мимо него к ближайшей застекленной двери. Он испугался, что женщина сядет в машину и исчезнет, но обнаружил графиню на крыльце – она держала в дрожащей руке сигарету и пыталась прикурить.

– Так что там с Черными охотниками? – повторил он нейтральным тоном.

Лаура резко повернулась и выдохнула дым ему в лицо:

– Легенды. Нам семьдесят лет досаждают слухами о них. Якобы мой прадед спрятал этих мерзавцев и «реабилитировал» их на своих заводах. Что, не сумели найти подозреваемых получше?

Еще одно колечко дыма ему в рожу…

– Сегодня ночью на вас напал рёткен. Это была любимая порода Черных охотников.

– Он на меня не нападал.

– Потому что я подоспел вовремя.

– В Европе уже семь десятилетий нет собак этой породы.

– Одна появилась вчера в вашем парке. С клеймом зловещего батальона на ляжке.

Лаура отошла на несколько шагов, продолжая курить, и он подумал: «Вышел бы хороший портрет для мраморного холла, пусть бы висела рядом с папой…»

– Значит, вы переключились на охоту за призраками?

– Не шутите, Лаура! – Ньеман шагнул к графине. – Опасность, которая вам грозит, реальна. Думаю, вы следующая в списке.

Она бросила окурок и затоптала его, вложив в движение накопившееся раздражение.

– Найдите убийцу, Ньеман, и отстаньте от дяди. Навсегда.

Он поклонился. По непонятной причине ему сейчас нравилось разыгрывать карту почтительности и преклонения перед властной немкой.

Он покинул замок, подошел к «вольво» и, повинуясь рефлексу, оглянулся через плечо: Лаура исчезла. А вот Франц фон Гейерсберг смотрел на него из окна первого этажа.

Ивана никогда не видела ничего подобного. Весь город словно бы нарисовал художник-иллюстратор детских книг. Обычные дома здесь тоже были, но взгляд притягивали фахверковые стены, красные крыши с уступами и башенками. Плющ вился по стенам и цветным изгородям. На каждом углу звонили большие часы с золотыми стрелками, мимо все время ездил красный трамвай – на случай, если вы еще не поняли, что во Фрайбурге-им-Брайсгау Рождество правит бал каждый день.

Ивана испытывала восхищение и одновременно беспокойство. В ее душе не было ностальгии по миру детства, свойственной всем взрослым. При ней, конечно, упоминали волшебные сказки, но она не росла с томиками братьев Гримм и Шарля Перро. Маленькой Иване не рассказывали на ночь истории о принцессах и эльфах из книги с чудесными рисунками и буквицами на старинный манер. Отец учил ее читать по бутылочным этикеткам, мать вечно пряталась, боясь его кулаков, а после смерти родителей, в интернате, она имела право на полчаса телика перед сном!

В середине дня позвонил Ньеман, попросил найти отель во Фрайбурге, и лейтенант Богданович поняла: в Стеклянном Доме они больше не желанные гости. Ивана попросила о помощи Кляйнерта, и предупредительный немецкий коллега забрал их вещи и повез Ивану в центр города, на пешеходную улицу, обсаженную глициниями. Маленькая гостиничка с розовым фасадом и золотым котом у порога гостеприимно приняла ее.

Комиссар уехал «писать отчеты», оставив Ивану ждать ментора. Она устроилась у входа между двумя огромными горшками с геранью и закурила.

– Это и есть твой дворец?

Ньеман подошел бесшумно, напугав ее. Выглядел он вымотанным.

– Ну так что? – недовольно проворчал он.

Ивана сунула окурок в один из горшков, они вошли и поднялись в свои номера.

Лестница с лакированными перилами, бутафорские факелы на стенах…

В коридоре Ивана решилась подать голос:

– Красивый город, правда?

– Мне пришлось оставить машину и десять минут топать сюда пешком, – с обидой сообщил он.

Она не стала интересоваться продолжением программы, открыла дверь и обнаружила маленькую комнату, оклеенную обоями с пастухами и любителями пива. Высший класс!

Она разбирала сумку, когда в дверь постучали.

На пороге стоял Ньеман. Судя по выражению лица и черному пальто на плечах, в свой номер он даже не зашел.