– А как же я? – спросила Вивьен со слезами в голосе. – Я привыкла к тебе, как к сестре, жить одна уже и не смогу!

Роберта тяжко вздохнула, посмотрела на Вивьен и улыбнулась глазами.

– Тебе недолго жить одной. Не сегодня-завтра выйдешь замуж за своего обожаемого Ирвина. Купите большой дом, поселитесь в нем вместе с Шустриком.

Вивьен кивнула.

– Конечно, мы с Ирвином поженимся. Но тогда, если захочешь, можешь жить с нами. И Шустрик к тебе привык!

Роберта невесело засмеялась.

– Шустрик без меня не умрет. А с вами мы в любом случае будем видеться – конечно, реже, но зато станем больше друг друга ценить.

Вивьен наклонилась, прижимаясь виском к виску Роберты.

– Я и так ценю тебя высоко, разве не заметно?

– Естественно, заметно, – пробормотала та. – И я тебя ценю. Но... пожалуйста, не удерживай меня. Я чувствую, что иного выхода нет.

– Не бегать же тебе от него всю жизнь! А если он приедет по делам в Нью-Йорк и вы встретитесь в третий раз? Опять куда-нибудь помчишься? Полетишь на Марс?

– Не знаю, – выдохнула Роберта. – Не мучай ты меня, и без того тошно!

– Хорошо-хорошо, – поспешила ответить Вивьен. – Но дай выскажу последнюю мысль, ладно?

Роберта убрала за уши волосы и молча кивнула.

– Может, вам все-таки... – Вивьен сложила перед грудью ладони, безмолвно моля о прощении. – Может, все же поговорите без свидетелей? Чует мое сердце, не зря вы опять столкнулись.

– Он женится, Вив, женится! – приостановившись и вскидывая руки, прокричала Роберта. – Свадьбу будут играть в нашем отеле. Только представь!

Лицо Вивьен омрачила тень, веснушки потемнели.

– Да уж... Тебе в самом деле этого лучше не видеть. Но, может, не увольняйся совсем, а просто возьми отпуск.

Роберта покачала головой.

– Не по мне эта работа, я давно мечтала уйти. Все что-то останавливало.

– Тогда увольняйся, поезжай домой, отдохни, а потом возвращайся? – не отставала Вивьен.

Роберта задумалась.

– Там будет видно.

– Вот и договорились. – Вивьен немного воспрянула духом. – Мартин тебя поддержит, а...

– Да, о Мартине, – перебила ее Роберта. – Я больше не хотела бы его тревожить. О Джеффри не скажу ему ни слова, и ты, пожалуйста, не проболтайся.

Вивьен сделала большие глаза.

– Но ведь они увидят, что ты сама не своя! Притвориться счастливой в таком состоянии у тебя все равно не выйдет.

– Счастливой – нет. Но раскисать, как в прошлый раз, я тоже не намерена. Изо всех сил постараюсь жить, не превращаться в живого покойника. А круги под глазами, если и появятся, спишу на усталость.

Они вышли из парка и остановились на автостоянке.

– Когда думаешь уволиться? – печально спросила Вивьен.

– Немедленно, – уверенно сказала Роберта. – Сегодня же позвоню домой, а улечу завтра. Чтобы больше ничегошеньки не знать о подготовке к грандиозной свадьбе. – Она взглянула на приунывшую подругу и прибавила более весело: – Вечером не задерживайся – устроим прощальный ужин.

– Постараюсь приехать пораньше – может, получится перенести одну встречу. – Вивьен всхлипнула.

Джеффри до вечера ходил как в воду опущенный – все валилось из рук, не спасали от неотступных мыслей даже попытки увлечься работой. Почему Роберта явилась с подругой? Боялась остаться с ним один на один? Или хотела, чтобы при их беседе присутствовал свидетель? Для чего? И что она имела в виду под «счастьем в понимании некоторых» и под «жизнью по строго расписанным правилам»? С какой стати упомянула про тетушку?

Голова напряженно работала. Роберта исчезла после общения с Вэлари. Может, та ее чем-то обидела? Но не до такой же степени, что Роберта решила порвать с ним всякие отношения и даже удалила из телефона номер! Вэлари, конечно, с аристократическими причудами, однако получила прекрасное воспитание, которое никогда не позволяло ей грубить или кого-то оскорблять. Он думал и думал. Загадка так и оставалась загадкой. Вопросов лишь прибавилось, а Роберта влекла к себе с небывалой силой. Даже в гневе и резковатая, она будоражила кровь куда сильнее безжизненной Франсины.

Франсина... Он вспомнил о ней лишь вечером, когда та позвонила. И вдруг осознал, что, как бы ни сложилось с Робертой, не имеет права жениться на Франсине, дабы не обрекать на вечные муки ни ее, ни себя.

– Когда полетим в Дублин – в четверг или в пятницу? – спросила она.

Джеффри снова не понял, о чем речь, и опять заглянул в еженедельник. Отметок в нем не было, но дата «двадцать первое апреля» сказала сама за себя. На выходных его родители праздновали сорокалетие семейной жизни.

– Послушай, я еще не думал... – пробормотал он, не испытывая ни малейшего желания ехать на торжество. Сейчас его сердце принадлежало Лондону.

– Так подумай, – сказала Франсина. – Желательно теперь же. Если не появишься и на родительском юбилее, они обидятся не на шутку. Ты их единственный ребенок.

– Да, ты права. – Джеффри принялся нетерпеливо тереть висок. – А зачем лететь в четверг или в пятницу? Лучше прямо в субботу.

– Ну нет, – возразила Франсина. – Перед праздником надо как следует отдохнуть, выспаться.

– Значит, лети в четверг, а я прилечу в субботу.

– Почему? У тебя так много работы?

В неизменно ровном голосе Франсины Джеффри уловил отголосок не то раздражения, не то обиды. Впрочем, может, это ему только показалось – в последние дни он жил как на иголках. Так или иначе, с ней следует возможно скорее объясниться.

– Работы мне как всегда хватает, но сейчас дело не в работе. – Он кашлянул. Отшивать женщину, даже ту, которая, по сути, сама себя навязала и не умеет страдать, то есть точно не станет утопать в горе, было не так-то просто. – Франсина, нам надо серьезно поговорить. Хотелось бы не по телефону, вопрос деликатный, но, чтобы не терять времени...

– Это настолько срочно, дорогой? – спросила Франсина.

– Гм... не то чтобы... Просто я подумал, так будет лучше для нас обоих...

– Если дело терпит, давай побеседуем позже, – сказала Франсина. – У меня сейчас Джорджианна.

– Размышляете, в каком ресторане блеснуть завтра, а в каком – через день? – не удержался и съязвил Джеффри.

– Да, – будто не услышав ехидства, ответила Франсина. – Пока, дорогой. – Она положила трубку, не дожидаясь ответа.

До следующего дня Джеффри едва дожил. Звонить Роберте сегодня же не хотел – чтобы она не сочла его прилипчивым и успела остыть. Встретиться снова было необходимо. Он решил, что прямо спросит ее и о смысле намеков и о том, почему она злится. Может, даже о странном исчезновении из замка. Теперь, когда все говорило о том, что он не знает чего-то важного, при мысли о ее побеге даже не брала досада. Хотелось одного: скорее найти разгадку. А там как уж будет угодно судьбе.