Нажав на кнопку звонка, он вдруг подумал, что явился слишком рано, и испугался. Вдруг Лоуренсы еще спят? Надо было прийти попозже, немного потерпеть... Он услышал шаги за дверью и глубоко вздохнул, чтобы заговорить возможно спокойнее. Но, когда дверь открылась, не смог вымолвить ни слова – на пороге босая, в майке и коротких шортиках стояла Роберта.

В ее глазах, вмиг сделавшихся почти черными, вспыхнуло столько любви, что у Джеффри зашлось сердце. Мгновение – и милое лицо потемнело, брови сдвинулись, губы дрогнули и наморщились. Ему показалось, она сейчас вскипит, как тогда, в парке, и захлопнет перед ним дверь, и он почти неосознанно, не дожидаясь приглашения, шагнул в дом.

– Роберта... – сами собой произнесли губы.

Она снова просияла – на долю секунды, но сразу же отшатнулась и сильнее нахмурилась. Ослепленный ее близостью, совершенно утратив способность здраво рассуждать и осторожничать, Джеффри на мгновение перенесся в те дни, когда они были вместе. Она, такая непокорная и своевольная, по-мальчишески смелая, оставаясь наедине с ним, превращалась в ручного котенка – теплого, ласкового и игривого. Она, что стояла сейчас прямо перед ним и манила к себе, как колодец, показавшийся вдалеке умирающему от жажды путнику. Почти не понимая, что делает, Джеффри шагнул вперед, взял Роберту за руку и горячо прошептал:

– Поедем со мной, Роберта. В Ирландию, чтоб, как тогда, быть вместе...

– Пусти! – оглушительно закричала она. – Пусти, не то я позвоню в полицию! Какого черта тебе здесь нужно?!

Роберта, охваченная небывалой вспышкой любви, страхом и желанием тотчас сбежать от нового соблазна, не поняла, что случилось. За спиной послышался шум, она не успела моргнуть глазом, как чья-то сильная рука отпихнула ее в сторону. В следующее мгновение послышался удар, грохот и приглушенный стон. Роберта повернула голову. В проеме двери стоял, широко расставив ноги и отряхивая руки, Мартин в синем махровом халате. Джеффри полусидел на крыльце, прижимая ладонь к губам. Сообразив, как все вышло, Роберта похолодела от ужаса и, не помня себя, на ходу отталкивая Мартина, бросилась к Джеффри.

– Не-ет!

От неожиданности он убрал от лица руку. Из разбитого уголка рта текла кровь. У Роберты помутилось в голове. Она ясно ощутила, что это не его – ее кровь, почувствовала нестерпимую боль в груди и висках. И вдруг осознав, что, если с ним стрясется беда, ей станет не мил весь свет, обхватила его крепкую шею руками, уткнулась лицом ему грудь и безудержно зарыдала.

– Ну-ну, что ты, малыш... – ласково забормотал Джеффри ей на ухо. – Мне совсем не больно, а ранка эта совсем пустячная.

– Что-то я не ничего понимаю... – растерянно произнес Мартин.

– В чем дело?! – раздался из прихожей испуганный крик.

Роберта взяла себя в руки. Рыдания еще сдавливали горло, слезы сами собой текли из затуманенных глаз, в голове гудело, но она приказала себе успокоиться и, не убирая рук с шеи Джеффри, медленно повернула голову. К Мартину присоединилась мать в халатике поверх отделанной кружевами пижамы.

– Это он? – спросил Мартин. – Тот самый?

Роберта без слов кивнула.

– Вы что... снова сошлись?

Она хотела было качнуть головой, но лишь немного двинула ею в сторону, неуверенно пожала плечами и потупилась.

– Сойдемся ли мы снова, зависит только от Роберты, – сказал Джеффри. – Но расставаться вообще не должны были.

– Меня как всегда ни во что не посвящают, – пробормотала Гвен.

Мартин положил ей руку на талию.

– Тогда я не хотел тебя расстраивать, а теперь тоже ни о чем не знал.

Роберта медленно поднялась, протянула Джеффри руку, и он тоже встал. Кровотечение остановилось – алая змеистая струйка на его подбородке начала подсыхать.

– Знакомьтесь, – сказала Роберта, глядя на родителей и крепче сжимая в руке руку любимого. – Джеффри О’Брайен.