— Все время?

— Ух… нет…

— Значит, ты не могла видеть, что я всю ночь вытворял!

Душевные муки Брендона передавались мне. Я обхватила его руками, и было наплевать, видит нас кто-нибудь или нет.

— Не могла, но…

— Получается, ни ты, ни я на самом деле ничего не знаем! Как это случилось? — вопрошал он. — Как такое вообще возможно?

— Это моя вина, — выпалила я. — Я хотела признаться раньше… Меня предупреждали и насчет полнолуния, и насчет леса с волками. Насчет поцелуя тоже. И теперь луна терзает тебя по ночам. Все из-за меня. Если бы тебя не укусил волк… Если бы мы не поцеловались в полнолуние… Если бы я послушалась…

— Селеста, пообещай мне кое-что.

— Все, что хочешь.

Брендон мог попросить меня стать верным другом, всегда готовым поддержать его в суровом испытании. Или мог потребовать, чтобы я немедленно объявила друзьям о наших отношениях и каждую минуту была рядом.

Он набрал в легкие воздуха и пристально посмотрел мне в глаза.

— Завтра полнолуние. Обещай, что мы никогда больше не встретимся.

Я остолбенела. Его просьба меня оглушила, раздавила, уничтожила.

— Я не могу! Не хочу!

— По крайней мере, пока я не разберусь со всем этим, — печально добавил Брендон и обхватил мое лицо ладонями. — Я пойму, если ты не станешь ждать… Селеста, тебе нельзя со мной связываться. Разве сама не понимаешь? Ты не можешь…

— Знаю, ты никогда никого не обидишь!

— Ты даже не представляешь, как я хочу быть с тобой! Только вот по ночам… Хорошо, что тебя нет рядом.

Мое сердце разбилось. Я наконец полюбила, но любимый ускользал. Нахлынуло ощущение, будто огромный корабль вот-вот увезет его за океан в какой-нибудь закрытый пансион и он никогда не вернется. Но Брендон оставался здесь — в моем классе, в школьном коридоре, в столовой. И он запрещал нам видеться не потому, что охладел чувствами, а потому, что берег меня.

Не хотелось отпускать Брендона из нашего укромного уголка под лестницей. Я боялась, что уже никогда не смогу остаться с ним наедине. Должно быть, он чувствовал то же, потому что на этот раз уверенно привлек меня к себе и приник к моим губам, вложив в поцелуй всю силу своего чувства. Молния ударила в мое сердце и пронзила все тело до самых пяток.

Брендон будто прощался со мной.

Когда он выскользнул в коридор, я села на пол и разрыдалась.

Не с кем было даже поговорить обо всем этом. Никакой школьный психолог не смог бы ответить на мои вопросы — никто бы не понял, никто бы не помог. Ни одна живая душа даже не поверила бы!

Или…

На всех парах примчавшись в «Пенни за ваши мысли», я уперлась в табличку «Закрыто». Света внутри не было.

Я колебалась: вдруг доктор Мидоус уединилась в задней комнате с очередным наивным посетителем, выслушивавшим шаблонное предсказание вроде тех, какие получили мои подружки; или же гадалка за дверью действительно прорицала будущее, как в случае со мной.

Как бы там ни было, ее речи не могли быть важнее того, что я собиралась сказать. Я колошматила в дверь, пока не заболела рука.

Из соседнего магазина вразвалочку вышел верзила размером с нескольких среднестатистических мужчин; череп гладко выбрит, все тело в татуировках.

— Ты что, читать не умеешь? Закрыто.

— Ах да… Просто иногда она вешает табличку…

— У нее сегодня выходной.

Гигант мог раздавить меня, как букашку. В обычной ситуации я бы поскорее убралась в свою машину, но речь шла о Брендоне, и нужно было набраться храбрости, чтобы любой ценой попасть к доктору Мидоус.

— Вы знаете, где она живет? — спросила я своим самым обворожительным тоном. — Дело очень важное.

Я не знала, что считало важным это разукрашенное чудо, но если бы начались расспросы, точно не смогла бы сказать, что парень, в которого я с недавних пор влюблена, — оборотень.

Очевидно, сосед гадалки понял, что я бы не стала просто так болтаться у салона, и, само собой, ему вовсе не хотелось возиться со мной и дальше. Мужчина зашел в дом, а я осталась ждать снаружи, опасаясь, как бы тату-мастеру не вздумалось выколоть название улицы у меня на спине. Но все обошлось. Дядька молча вернулся и был настолько добр, что написал адрес на клочке бумаги.

В точности следуя указаниям, я приехала к двухэтажному коттеджу, похожему на домик волшебницы. Во дворе рядком стояли деревянные резные скульптуры. Маленький сад был разукрашен полупрозрачными сферами всех цветов радуги, плитками и мозаикой с нью-эйджерскими девизами. Над крыльцом висели замысловатые символы всех религий. За калиткой меня встретил мелодичный перезвон тысяч трубочек, игравших музыку ветра. Я постучала в дверь.

Доктор Мидоус открыла. Ее длинные, волнистые, подернутые сединой волосы были распущены; поверх просторной блузы она накинула мексиканское пончо.

— Доктор Мидоус, простите, что беспокою. Вы меня узнаете?

Она явно силилась вспомнить меня, закутанную по зиме с головы до ног.

— Ты продавала свечи в пользу школьного ансамбля? — спросила она. — Я жду, когда их доставят.

Я приподняла капюшон.

— Нет, мы с подругами приходили в лавку за предсказанием.

— Ах да, конечно.

— Мы можем поговорить? Мне нужна ваша помощь.

— Вообще-то я никого не ждала. Но что ж, проходи.

Дом доктора Мидоус был под стать магазину. Сразу стало тепло и уютно. Гостей встречал запах ванили. На стенах висели ловцы снов, повсюду мерцали диковинные кристаллы. Дом, словно этнографический музей, был заставлен впечатляющими работами африканских и индейских мастеров.

— Вы были правы, — заговорила я с порога.

— В чем?

— Во всем!

— Успокойся. Заварить тебе чая?

— На чай нет времени. Помните, что вы мне предсказали? — нетерпеливо спросила я.

— Ну… Я так часто гадаю…

— Моим подругам вы очень верно указали на личностные качества, но когда дело дошло до меня, произнесли: «Остерегайся леса… Волчьего воя. Там незнакомец, он превращается… Под сиянием полной луны».

— Да, я вспомнила.

— Почему вы все это сказали?

— Я это почувствовала.

— После визита к вам я решила прогуляться до дома пешком и попала в жуткую метель. А потом меня окружила стая волков.

— А ты не шутишь?

Доктор Мидоус отнеслась к моим словам с таким же недоверием, с каким я восприняла по первости ее пророчество.

— Я — нет.