Выйдя из аэропорта, она зашла в цветочную лавку и купила три белых розы. Затем подошла на стоянку такси.

– Куда поедем, красавица? – спросил седовласый водитель.

– Троекуровское кладбище, – еле выговорила Лея.

Мужчина посмотрел ей в лицо: улыбка сразу сбежала с его губ. Быстро и заботливо помог ей сесть в машину, и они поехали. Он сразу выключил в салоне музыку и за всю дорогу ни разу ни о чём не спросил. Она была ему очень благодарна за это. Изредка он бросал на неё взгляд в зеркало заднего вида: она сидела прямая, натянутая, как струна, смотрела перед собой невидящим взглядом. Губы плотно сжаты, слёзы безостановочным потоком стекали по лицу и падали с подбородка.

Вот и главный вход. Лея поблагодарила, расплатилась и вышла из машины.

– Может, Вас подождать? – спросил водитель. – Вечер уже.

Лея молча покачала головой: ей некуда было идти.

– Если новые захоронения, тогда по правой стороне от входа надо идти.

– Спасибо, – тихо сказала Турава и медленно побрела, куда ей указал водитель.

Народу было совсем мало. Она понятия не имела, где будет искать его могилу. Вдруг увидела старушку, просившую подаяние. Та сидела прямо на земле, на коленях, в тёмной юбке, курточке, явно с чужого плеча, голову покрывал зелёный шерстяной платок.

"Скорее всего, она местная: должна знать, где свежие могилы!" – подумала Лея, подошла, положила в жестяную баночку мелкие купюры и спросила:

– Вы не знаете, сегодня курсанта должны были хоронить… Не подскажете, как мне найти его могилу?

Старушка подняла голову, посмотрела на Лею. Девушке почему-то стало не по себе.

– А!.. Тот мальчик, что утонул… Вон, за тем поворотом его могилка. Иди к нему, милая, он тебя со вчерашнего дня ждёт!..

От её слов у Леи пробежал мороз по коже. С ужасом она посмотрела на нищенку, но та уже наклонила голову. Лея быстро пошла к повороту. Могила утопала в цветах: цветы в венках и просто цветы, – гвоздики, розы. Из рамки с траурной лентой на неё смотрел Алексей Меркулов в парадной форме. Такой красивый, такой молодой! Такой родной!.. Ноги её подкосились.

– Лёша!..

Она села на колени, прямо на землю. Чтобы не сойти с ума, дёрнула сумку, выхватила из неё бутылку водки 0,375, купленную в дьюти-фри, выпила залпом, захлёбываясь и морщась. Дыхание на мгновение перехватило. Это было сейчас то, что нужно: короткий, как залп, стресс для мозга, чтобы не лишиться рассудка.

Внутри разлилась тёплая волна. Снова полились слёзы. Турава взяла рамку, прижала её к груди.

– А может, и хорошо, что я опоздала на твои похороны, Меркулов! Я бы не смогла видеть, как тебя опускают в землю в ящике! Я бы просто умерла…

Ей вдруг показалось, что он внимательно слушает её.

– И хорошо, что мы с тобой сейчас одни! Когда кругом люди, разве можно по душам поговорить?! А у тебя сегодня вон сколько народу побывало! Вон сколько цветов принесли! А я – всего три цветка! Видишь, как всё обернулось: раньше ты мне дарил, а теперь я тебе…

И она горько зарыдала. Слёзы ручьём полились на рамку, и ей показалось, что её Меркулов тоже плачет…

– Лёшка! Почему так?! Почему это случилось с тобой? Я понимаю, ты не мог иначе! Героизм и всё такое… Но мне-то сейчас как жить?! У меня-то нет твоего героизма!..

Она вытерла рукавом мокрую рамку, поцеловала и поставила на место. В голове шумело, предметы кругом начинали слегка раскачиваться. Три белых цветка Лея положила перед рамкой. Меркулов с фотографии смотрел на неё тревожными глазами.

– Всё, что осталось после тебя – твои песни. Ты мне всегда будешь петь их! А я буду сидеть около тебя и слушать, прямо как сейчас…

Она достала телефон, надела наушники, включила концерт "Брандспойта", устроилась поудобнее. Звучал его голос! Меркулов, живой, сидел рядом, пел ей на гитаре, а она, привалившись к нему спиной, пришивала к новым пуантам ленты…

Часть вторая.

Вэйс.

* * *

Илья подрабатывал водителем такси. Не то чтобы это нравилось – нужны были деньги. Нет, за рулём Ватутин чувствовал себя уверенно и комфортно, и пробки его не раздражали: на это есть плеер. Но вот пассажиры!.. Например, как эта капризная бабёнка, вдова какого-то генерала.

Диспетчер предложил заказ: метро Маяковское – Троекуровское кладбище и обратно, Илья согласился и уже десять раз пожалел. Дама, выглядевшая солидно внешне, говорила и вела себя, как хамка. Сначала ей не понравилось, что ей подали Дэу, потом она даже не попросила – потребовала, чтобы Илья вышел и купил две гвоздики в цветочном киоске. Спасибо за эту небольшую услугу Ватутин так и не дождался. В салоне она закурила. На замечание Ильи, что многим пассажирам не нравится, когда в машине накурено, что часто в салоне бывают дети, она не отреагировала. Тогда Ватутин остановил машину и сказал, что никуда не поедет, пока она не выбросит сигарету. Дама поджала губы и выбросила окурок в окно. Поэтому Илья с облегчением вздохнул, когда подъехал к воротам кладбища.

– Я буду через полчаса, – с вызовом сказала "генеральша" и зашла на территорию.

Илья тоже вышел из машины: хотелось на свежий воздух. Солнце клонилось к закату, приближая сумерки. Илья прислонился к бамперу, скрестил руки на груди и подставил лицо лучам уходящего солнца.

Вдруг им овладело странное желание пойти прогуляться среди захоронений. Было такое ощущение, что кто-то толкает его в спину. Ноги сами несли по дорожке направо, повернули за угол. Ватутин оказался у свежей могилы. Он не сразу заметил девушку: подошёл с другой стороны. Она полусидела-полулежала на земле, закинув две тоненьких руки на могилу. В ушах были наушники. В рыжих волосах запутались лепестки осыпающихся роз.

Илья присел перед ней на корточки. "Дивное художественное полотно", – процитировал он. Ещё немного поразглядывал, а потом тихонько потряс за плечо: "Эй, спящая красавица, пора вставать. Баечки на кладбище – не очень хорошая идея. Баечки надо делать дома!" Девушка даже не шелохнулась. Только сейчас Ватутин увидел пустую бутылку из-под водки. "Понятно…Похоронила кого-то из близких, бедолага. Ну-ка, посмотрим, кого…" Ватутин подошёл к портрету в рамке и прочитал: "Меркулов Алексей Валерьевич". "Меркулов… Меркулов… фамилия уж больно знакомая, на слуху". Илья подошёл к венкам с лентами. "От академии ГПС МЧС России", "От родных и друзей", "От музыкантов "Брандспойта".

– Елки зелёные! – вслух вырвалось у него. – Это ж их солист, Лёха Меркулов. То-то два дня подряд по радио крутят их песни…

" Наверное, это фанатка… Что же мне с тобой делать?! Оставлять здесь