— Сейчас я все объясню. — Теперь Кирилл Николаевич выглядел весьма оживленным и говорил с увлечением. — Отправив письмо другу, Гилевич прервал свою экспедицию и отправился в Петербург. Здесь он встретился с Вестингаузом и долго с ним разговаривал, а потом… потом у него начался приступ тяжелой мозговой горячки, он попал в больницу и пролежал там несколько дней в жаре и беспамятстве. А потом… потом он был найден мертвым.

— Где найден? Он не в клинике умер от той самой горячки?

— Нет. Там опять какая-то темная история. В ночь своей смерти Гилевич по неизвестной причине поднялся с постели и попытался сбежать из больницы. Дежурный санитар хотел его остановить, но не смог — безумцы бывают удивительно сильными. В итоге Гилевич выбрался в больничный сад, но дальше ворот не ушел. Утром он был найден в том саду, убитый стрелой…

— Стрелой? — недоверчиво переспросила Мария. — Вы не шутите? Ерунда какая-то…

Тут она заметила, что настырная дама в вязанном жакете была перехвачена в пути второй сотрудницей, полной, в широких брюках и стеганой жилетке. Она буквально схватила вязаную за руку, а та возмущенно показала в их сторону.

Ну все, подумала Мария, сейчас обе припрутся, и вся беседа насмарку. Но полная дама что-то сердито сказала вязаной, Мария, умевшая читать по губам, поняла, что та просит оставить несчастного сотрудника в покое и не бегать за ним, а то уже неприлично. Ну, пришла к нему женщина, так что с того? Может, она по делу…

«Хоть один нормальный человек оказался в этом гадюшнике», — с облегчением подумала Мария, увидев, что дамы пошли обратно, причем вязаная все оглядывалась и порывалась вернуться, но жилетка крепко держала ее за руку.

— Так стрела — это странно, — повторила Мария.

— Действительно, очень странно. Но этот факт засвидетельствован тремя вполне надежными людьми — лечащим врачом, сестрой милосердия и больничным служителем. И даже отмечен в свидетельстве о его смерти.

— И опять же, при чем тут Вестингауз и его карта?

— Я уже подошел к этому. После смерти друга Григорий Генрихович неожиданно покинул Петербург, уехал куда-то на две недели, а когда вернулся, упомянул в разговоре со своим племянником, что сделал, наверное, самое главное дело в своей жизни, и показал тому пергаментный конверт, в котором находилась некая карта. Тогда и возникла легенда, что Вестингауз где-то спрятал найденный Гилевичем артефакт, а на этой карте обозначил место его захоронения.

— Ужасно интересно вы рассказываете! — без всякого притворства воскликнула Мария.

Венедиктов взглянул на нее более внимательно и увидел неподдельный интерес в ее глазах. Славная женщина, подумал он. Неожиданно ему стало легко. Как давно он просто так не разговаривал с симпатичной умной женщиной! Он забыл, как это приятно. Он многое забыл. А теперь вот вспомнил.

Как известно, для того, чтобы мужчина посчитал женщину умной, достаточно внимательно его слушать, изредка вставляя подходящие междометия.

— И что же было потом? — улыбнулась Мария.

— А потом случилась еще одна поразительная вещь. Упомянутый мной разговор с племянником состоялся в кабинете Вестингауза. Племянник ушел, а через час помощник Вестингауза постучался в кабинет, чтобы напомнить своему шефу, что тому пора читать лекцию. Кабинет был закрыт изнутри, его хозяин не отзывался. Вызвали слесаря, вскрыли дверь и… нашли Григория Генриховича мертвым. Как и Гилевич, он был убит стрелой. Причем дверь, как я уже сказал, была заперта изнутри…

— А окно?

— Окно тоже было закрыто.

— Удивительная история!

— Еще какая!

— А что с картой?

— А карта пропала. Кабинет тщательно обыскали, но не нашли ни ее, ни конверта, в котором она лежала.

— Может, ее унес племянник?

— Так он сам и рассказал о карте! И настоял на том, чтобы обыскали кабинет, потому что считал, что карта чрезвычайно важна. Если бы хотел ее присвоить, он бы о ней промолчал.

— Тогда, может быть, никакой карты и не было?

— Скорее всего, так и есть. Но разговоры все равно пошли, и возникла легенда, что карта спрятана в кабинете. С тех пор кто только ни искал ее там — и все безуспешно. И вот теперь…

Венедиктов мрачно замолчал, глядя в землю перед собой.

— Что вы хотели сказать? — допытывалась Мария. — Выговоритесь, поделитесь со мной тем, что вас гложет!

Кирилл Николаевич быстро взглянул на нее, вздохнул.

— Я уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Вокруг меня происходят такие странные вещи… Вот сейчас от меня требуют, чтобы я нашел эту карту, от этого зависит жизнь женщины, которая…

— Которая была вам дорога? — предположила Мария, хотя прекрасно знала, что это не так.

— В том-то и дело, что не знаю…

— Разве так бывает?

— У меня какие-то странные провалы в памяти, иногда я помню одно, иногда — другое…

Марии стало его жалко. Она тронула Венедиктова за руку и уже хотела рассказать, что она все знает и о злобном карлике, и о фальшивой жене в малиновом пальто, но перед глазами вдруг возникло сердитое лицо Надежды, которая шевелила губами, говоря: «Ты что, рехнулась — вываливать все подряд? Он тебе не поверит, замкнется, вообще может послать подальше, и что тогда делать?»

Крути ни крути, а подруга права, пока нельзя ничего говорить.

— Могу вам предложить только одно: давайте вместе поищем карту в вашем кабинете, — предложила Мария.

— Да это бесполезно! Карту искали больше ста лет — и все впустую! Я и сам, признаюсь вам, искал ее, когда получил этот кабинет от своего предшественника. Знаете, легенды заразительны. Но я проверил каждый уголок — и ничего, никаких следов! Так что, думаю, карты просто никогда не было.

— Давайте все же попытаем счастья. Может быть, мне повезет. Говорят же, что новичкам везет.

— Ну если вы так хотите…

— Да, лучше сделать что-то, чем сидеть сложа руки.

— Вы правы. — Венедиктов вздохнул, поднялся, шагнул вперед и вдруг оглянулся на Марию. — Спасибо вам.

— За что?

— Без вас я сидел бы, печалясь и не зная, что делать. А так… мы хоть что-то попытаемся. Знаете притчу о двух лягушках?

— Кто же ее не знает! — рассмеялась Мария.

Улыбка ее красила, особенно такая, искренняя, поэтому Кирилл Николаевич в который раз подумал: «Славная женщина».

Венедиктов с Марией подошли к особняку «Геомедиума», не встретив никого по пути. Вахтерша посмотрела на них неодобрительно, но промолчала.

Они поднялись на второй этаж, Венедиктов отпер кабинет, и они вошли внутрь.

Господин Вестингауз встретил их строгим взором.

— Милости прошу, — Венедиктов обвел пространство рукой, — мой кабинет к вашим услугам. Но только еще раз предупреждаю — его обыскивали снизу