доверху сотни раз, я сам это проделал неоднократно. Попробуйте и вы, хотя большого смысла я в этом не вижу.

— У меня есть хотя бы то преимущество, что я здесь впервые и мой взгляд не замылился.

— Не уверен, что это преимущество.

— Тогда я хотя бы смогу сказать, что сделала все, что могла.

— Кому?

— Да хоть самой себе!

— Ну разве что себе…

Мария встала посреди кабинета и начала рассуждать вслух:

— Вы говорите, что кабинет обыскали много раз…

— Именно так.

— Значит, если карта все же спрятана здесь, она должна находиться в таком месте, которое почему-то пропустили. Кроме того, оно должно быть легкодоступно. Ведь Вестингауз спрятал карту меньше чем за час. И в кабинете не было следов каких-то строительных работ.

— Совершенно верно.

— Так… Что же это может быть? — Мария прошла по кабинету, оглядывая стены, потолок, шкафы.

— Что здесь сохранилось со времен Вестингауза?

— Да почти все. Даже мебель. Стол — тот, за которым он работал, шкафы прежние. Книг, конечно, прибавилось, но многие из них были и при нем…

— А эти скульптурки? — Мария показала на несколько гипсовых и бронзовых бюстов античных и средневековых ученых, расставленных по шкафам.

— Тоже были в его время…

— Вон там кто стоит? — Мария ткнула в бронзового кудрявого человека с густой бородой.

— Это Аристотель, отец картографии.

— А вы можете достать этот бюст?

— Ничего нет проще…

Кирилл Николаевич выдвинул небольшой, обитый кожей табурет, приставил его к шкафу, на котором находился бюст Аристотеля.

Мария подумала, что высоты пуфика не хватит, чтобы дотянуться до полки, но Венедиктов ловко его повернул, превратив в стремянку с несколькими ступенями. Вскарабкавшись по лесенке, снял бюст со шкафа и протянул Марии.

Бронзовый Аристотель был тяжелым и пыльным. Мария поставила его на стол, внимательно осмотрела. Внизу по периметру основания бюста бежала латинская надпись.

— Что здесь написано?

— Caecitas non impedit vigilantiam. Sequere me intuitus est.

— И что это значит? — осведомилась Мария. — Должна признаться, что я в латыни ни бум-бум.

— Я тоже, — Венедиктов улыбнулся, — но эту надпись разглядывал много раз и думал над ее смыслом, так что выяснил, что она значит. С помощью словаря, разумеется. Фраза переводится как «Слепота — не помеха зоркости. Следи за моим взглядом».

— И что это значит?

— Понятия не имею. У меня была мысль, что Вестингауз поставил бюст так, чтобы взгляд Аристотеля показывал на тайник, где спрятана карта. Но за сто с лишним лет бюст наверняка много раз переставляли, так что сейчас невозможно установить, куда он смотрел при прежнем хозяине кабинета.

— Судя по слою пыли, — Мария чихнула, — переставляли его нечасто.

— Но все же переставляли. Не думайте, что я не размышлял об этом.

— А что, если… что, если фраза «Слепота не помеха зоркости» означает — чтобы узнать правду, Аристотеля нужно ослепить?

— Ослепить?! — испуганно вопросил Венедиктов. — Что вы имеете в виду?

— Вот что… — Мария воткнула два пальца в глаза философа и сильно нажала.

Бронзовые глаза утопились, как две кнопки, и основание бюста сдвинулось, как крышка шкатулки. Мария встряхнула его, и на стол выпал сложенный вдвое запечатанный сургучом конверт из плотной желтоватой бумаги.

— Боже мой! — воскликнул Венедиктов. — Это он! Тот самый конверт, который Вестингауз показывал племяннику! Я приношу вам свои самые искренние извинения! Вы действительно нашли то, чего за сто с лишним лет не мог найти никто! — Он всплеснул руками. — Вы — потрясающая женщина!

Если бы какой-то другой мужчина сказал такое, Мария была бы уверена, что он немедленно заключит ее в объятия или уж на крайний случай поцелует руку. Но с Венедиктовым она могла быть спокойна, даже отстраняться не надо.

На конверт она смотрела более сдержанно.

— Давайте же посмотрим, что внутри.

— Боюсь… — признался Венедиктов. — Когда-то я мечтал найти эту карту, а теперь — боюсь…

— Тогда я сама. — Мария решительно сломала печать, открыла конверт и осторожно извлекла содержимое.

Это была старая карта — немного выцветшая от времени, но хорошо сохранившаяся.

— Карта Вестингауза! — выдохнул Кирилл Николаевич звенящим от волнения голосом. — Карта, о которой так много говорили! Которую искали больше века! Мы ее нашли! То есть это вы ее нашли, — тут же поправился он.

— И что на ней изображено?

Венедиктов склонился над картой и начал внимательно ее рассматривать.

В это время в сумке Марии зазвонил телефон. Она достала его, взглянула на экран.

Звонила Надежда Лебедева.

Мария обрадовалась ее звонку, нажал на кнопку и радостно сообщила:

— Надя, ты представляешь — мы ее нашли!

— Кого? — без особого интереса спросила Надежда.

— Карту Вестингауза!

— Рада за вас. Слушай, а ты ведь по-прежнему общаешься с тем человеком из органов? Полковником, кажется?

— С Арменом Степановичем?

— Вот-вот, с этим самым.

— Ну да… То есть не то чтобы общаюсь, просто мы друзья…

— Так вот, пожалуйста, свяжись с ним и скажи, чтобы он послал людей в кабинет психоаналитика. Ильи Семеновича.

— Надя, ты поняла? Мы нашли карту!

— Поняла, поняла. Так позвонишь?

— А в чем дело?

— Там они кое-кого найдут.

— Кого?

— Ирину, помощницу Ильи Семеновича.

— А что с ней? Она… Надеюсь, она жива?

— Живее всех живых! И если с ней грамотно поговорить, расскажет много интересного! В частности, кто убил Инну Дроздову. Ты же не забыла, с чего все началось? Ты ко мне обратилась по поводу убийства своей подруги, а теперь…

Надежда хотела сказать, что о карте и разговора не было, и вообще, уж слишком радостный голос у Машки. Значит, одни жизнью рискуют, их чуть эта стерва не убила, а другие прекрасно проводят время в приятном обществе.

Разумеется, ничего такого Надежда не сказала, во-первых, потому что дамой была не вредной, а во-вторых, сильно сомневалась, что общество Венедиктова можно назвать приятным. Все же у человека с головой проблемы…

Мария, однако, поняла правильно, недаром они с Надеждой много лет знакомы.

— Хорошо, позвоню ему. А ты действительно поняла, что мы нашли карту?

— Поняла, поняла! — нетерпеливо ответила Надежда. — И вот еще что… Я сейчас пошлю тебе на телефон одну аудиозапись. Так вот, сейчас же дай ее прослушать Венедиктову. Непременно дай, это очень важно! И проследи, чтобы он прослушал до конца! Ни в коем случае не выключай, даже если тебе не понравится то, что ты услышишь!

— Зачем? Что за запись?

Но из трубки уже неслись сигналы отбоя.

Мария ощутила невольную обиду на подругу. Надежда совершенно не удивилась и не обрадовалась находке! Хотя понять ее можно — у нее тоже сейчас были какие-то приключения, но все же…

Мария повернулась к Венедиктову:

— Ну как, удалось