— Если я правильно понял, это подробный план какого-то парка. Вот, посмотрите…

Мария наклонилась над находкой, вгляделась в нее.

— Гора Парнас… — прочла она, — Адольфова гора… Склеп. Чухонское озеро. Верхний пруд, пруд «Шляпа Наполеона»… Да это же план Шуваловского парка!

— Шуваловского? — переспросил Венедиктов. — Да, действительно, как я не сообразил! Я просто очень давно там не был. Много лет…

— Я тоже, но в молодости часто приезжала в этот парк и очень хорошо его помню.

— А здесь поставлен крестик — стало быть, именно там спрятано что-то важное. То, что хотел сохранить Вестингауз.

— Надо же! Рядом со склепом! Я знаю это место, часто там бывала.

— Давайте поедем туда прямо сейчас. Это ведь близко!

В голосе Венедиктова слышались умоляющие нотки. И смотрел он так трогательно, что Мария и не подумала отказываться.

— Давайте. Хоть узнаем, из-за чего весь сыр-бор! — Тут Мария вспомнила, что Надежда прислала ей на телефон какую-то аудиозапись и велела непременно дать прослушать Венедиктову. Сказала, что важно. — Но сначала вы должны послушать одну запись.

— Запись? — недоуменно переспросил Кирилл Николаевич.

Мария протянула Венедиктову свой телефон, включив громкую связь, и в кабинете зазвучал мягкий и в то же время властный голос психоаналитика:

— Внимательно слушайте меня! Сейчас я буду считать от десяти до одного, и вы будете постепенно погружаться в транс…

Венедиктов хотел что-то сказать, но замолчал и уставился в одну точку.

Мария засомневалась: правильно ли она делает, заставляя Венедиктова слушать это? Но Надежда сказала, что это очень важно, а она знает, что делает.

— Десять… девять… ваши руки и ноги становятся тяжелыми и теплыми… ваши веки тяжелеют…

Венедиктов откинулся на спинку кресла, глаза его смотрели в одну точку.

В тишине звучал гипнотический голос аналитика:

— Восемь… семь… шесть… вы все глубже погружаетесь в транс… пять… четыре… три… когда я скажу «Один», вы полностью погрузитесь в транс и будете слышать только мой голос, исполнять только мои команды… два… один…

Венедиктов застыл как статуя, глаза были открыты, но он ничего не видел.

А Илья Семенович продолжал:

— Внимательно слушайте меня. Сейчас я сниму все прежние установки и блоки. Я снова буду считать от одного до десяти, и, когда закончу отсчет, вы забудете все, что вам внушали раньше — и я, и другие гипнотизеры. Вы забудете тот образ вашей жены, который я создавал на прежних сеансах. Вы вспомните свою настоящую жену, если она у вас действительно была. Вы вернете себе не память, но те воспоминания, которые у вас были до того, как вы пришли ко мне. Делайте с ними что хотите, только не отмахивайтесь от них, не пытайтесь забыть, вытравить воспоминания из своей головы и сердца. Не слушайте никого, кто будет уговаривать вас, что воспоминания ложные. Раз вы так долго хранили их в закоулках своей памяти, стало быть, они вам нужны!

«Вот дает Илья Семенович! — подумала Мария, с трудом выйдя из-под власти гипнотического голоса. — Наверное, специалист он все-таки хороший…»

Аналитик снова начал отсчет:

— Один… два… три… все прежние установки снимаются… четыре… пять… шесть… вы забываете искусственно созданный образ жены… семь… восемь… — И вдруг голос Ильи Семеновича замолк.

Венедиктов сидел все так же неподвижно.

Запись оборвалась в самый неподходящий момент. И что делать? Как вывести его из транса?

Мария подошла ближе к Кириллу Николаевичу и продолжила отсчет, пытаясь подражать властному голосу психоаналитика:

— Восемь… девять… десять!

Венедиктов сидел все так же неподвижно. Мария подумала, что у нее ничего не вышло, но мужчина вдруг широко открыл глаза, встряхнулся, как собака после купания, и удивленно огляделся.

— Что это было? — проговорил смущенно. — Кажется, я слышал голос Ильи Семеновича…

— Да, это был его голос, в записи. Что вы сейчас чувствуете? — осторожно спросила Мария.

Кто его знает, вдруг про жену вспомнил, а про нее забыл. И сейчас уставится в недоумении: дама, а вы кто вообще такая? И что делаете в моем кабинете?

Однако Венедиктов посмотрел на нее с благодарностью.

— Проступили какие-то воспоминания, но они нечеткие, размытые. Но кое-что я вспомнил отчетливо. У меня действительно была жена, ее звали Марина…

— Вы вспомнили, как она выглядела?

— Блондинка с мягкими милыми чертами лица, с голубыми глазами, которые, казалось, всегда полны света… Но кто тогда та женщина, та брюнетка, которую я видел в похоронном бюро?

— Вам хотели внушить, что она и есть ваша жена.

— Боже, какой бред! Но зачем?

— Чтобы заставить вас найти карту и отдать ее тем людям. Вы же помните этого злобного карлика… Его зовут Конрад Карлович. Эти воспоминания никуда ведь не делись?

— Да-да… Но Илья Семенович… Зачем он делал это?

— Его тоже заставили. Шантажировали.

— Но это ужасно…

— Вы помните, что мы с вами нашли карту Вестингауза?

— Ох, и правда! — Венедиктов вскочил. — Поедемте скорее, пока не поздно, посмотрим, что там спрятано!

— Если ничего не пропало за сто с лишним лет, не случится и еще за день-другой…

— Нет, нет, непременно нужно ехать сейчас же! Я чувствую, это важно!

— Ну, если вы так считаете… — Мария посмотрела на часы.

Что ж, время еще есть, дома ее никто не ждет, кроме недописанного романа. Да что там недописанного, он едва начат. А она тут возится с этим…

— Так вы поедете со мной? — Венедиктов не сумел скрыть нетерпение.

— Конечно. Только позвоню одному человеку.

— Простите, я вас отвлекаю, — спохватился он, — у вас, наверное, дела, муж…

— Дела у меня и правда есть, — неожиданно для себя сказала Мария, — роман совсем не двигается, но что-то мне подсказывает, что наши поиски карты пойдут моему роману на пользу. А муж… Вот вы считаете, что у вас была жена. У меня тоже был муж. Только в отличие от вас я прекрасно знаю, где он сейчас находится. Живет с новой супругой и прекрасно себя чувствует. Так что…

Она тут же рассердилась на себя. С чего это ей вздумалось откровенничать с незнакомым человеком? Но Венедиктов не отреагировал на ее слова, он схватил куртку и выбежал из кабинета. Мария с трудом поспевала за ним, на ходу набирая номер своего знакомого полковника. Быстро протараторив все, что велела Надежда, поскорее отключилась, чтобы не отвечать на вопросы Армена.

Закончилась ночь крови и ужаса.

Ночь, когда вечный могущественный Вавилон был разрушен и разграблен степными варварами, ночь, когда воды священного Евфрата стали красными от крови.

Наступило утро, сырое и пасмурное, как всякое утро после кровавого побоища.

По высохшему руслу канала, по которому скифы ворвались