— А ты добрая! — перекричал Арефьев шум дорожного потока.

Лара поморщилась, оставляя реплику без ответа, и нажала кнопку на брелке, открывая припаркованный джип.

— Только, если тебя укачивает, ты лучше сразу говори, и я остановлюсь, — предупредила она. — Не хочу, чтобы ты терпел из последних сил.

— На переднем сиденье все будет хорошо. И потом… Ты уверена, что меня и правда укачивает? — в глазах Егора прыгали смешинки. — Может быть, я устроил маленький спектакль, потому что мне до чертиков надоело болтаться сзади?

— Ах ты… — она замерла, не находя нужного слова, чтобы выразить всю глубину своего возмущения. И чтобы не рассмеяться. — Ты что, правда все это подстроил?!

— Видишь ли, добрая Лара… — вкрадчиво начал Егор. — Ты никогда не узнаешь этого наверняка. И уже в любом случае не сошлешь меня на заднее сиденье. Вероятность, что я буду испытывать там физические страдания, никуда не делась. А ты… Скорее ты оставишь меня впереди, чем допустишь хоть малейший шанс, что не поверила хорошему человеку и отправила его на пытки.

— Ты невыносим!

И тут Егор улыбнулся — своей свободной, ничем не омраченной, почти легендарной улыбкой.

Такую улыбку она видела всего у двух людей в жизни. Первый раз это случилось на отдыхе в Крыму, лет восемь назад, когда они с Лилей познакомились на ступенях концертного зала с ничем не примечательным парнем. Девчонки даже хотели отшить этого неловкого студентика, пока не увидели, как он улыбается. В тот день близняшки поверили в существование кэрролловского Чеширского кота, или, по крайней мере, в существование его улыбки, потому что видели ее прямо перед собой. Она жила, как и полагается, будто бы отдельно от своего владельца, который — без нее — был по-прежнему ничем не примечателен.

Егор Арефьев, вероятно, тоже имел к Чеширу какое-то отношение. Его улыбка зарождалась медлительно, почти лениво, в глубине глаз, а потом вдруг ошеломительно, ярко расцветала даже не на губах, а на всем лице целиком, так что невозможно было удержаться и не улыбнуться в ответ. Лиля, бывало, шутила, что хоть Егор и достался ей с своей чеширской улыбкой, но она так и не сообразила, улыбка ли прилагалась бонусом к мужу или, наоборот, муж к улыбке. И только сейчас Лара задумалась, насколько давно она видела эту улыбку в последний раз. Времени с того момента прошло намного больше, чем со смерти Лили! Не сказать, чтобы все эти месяцы Егор ходил угрюмым, но то были скорее ухмылки, усмешки или жалкие подобия того, что она когда-то видела и о чем сохранила — против своей воли — смутную тоску.

Требовалось время, чтобы свыкнуться с меняющимся настоящим. И именно его-то у Лары и не было. Часы и события сжимались, как газ, нагнетаемый под давлением в баллон. Сколько прошло с того момента, как она повернула ключ в замке своей московской квартиры? Она даже не помнит, в какую сторону открывалась дверь и как выглядел тот ключ. Как выглядит ее дом, улица, вся жизнь, которая осталась — там. Дорога — вот что реально. Каждая остановка, заправка, обед, поход в кустики у обочины — все это было чем-то чревато, все это привносило едва ощутимый привкус, которому не было названия. Но то, что в первый раз казалось привкусом и тончайшим намеком, в седьмой начинало звучать как основной вкус, основной цвет.

Реальность.

Егор Арефьев. Давно ли он был врагом? Человеком, который не оплакивал ее сестру. Мужем, который не оплакивал свою жену. А полчаса назад они сидели и поедали мороженое, в центре города, о существовании которого Лара если и знала, то забыла, пока не отправилась в путь. И в мгновения, наполненные июньским светом и водяной пылью, вспыхивающей радугами, она не испытывала к нему прежней жгучей обиды и ненависти, хотя и очень того желала бы. Она не доверяла ему до сих пор — но он занимал ее мысли. И кто она после этого? Неужели этому сладкоречивому негодяю с богатым прошлым все-таки удалось ее обдурить? И где, когда именно это произошло — она проморгала точный момент.

Лара с усилием заставила себя мысленно вернуться к сцене трехмесячной давности, к следующему дню после смерти Лили — который был отчасти и днем ее смерти тоже. Могла ли она упустить что-то в настроении Арефьева? Недооценить его горе? Может быть, данные в уравнении были неверны с самого начала?..

Сидя за рулем, Лара хоть как-то могла справляться с беспокойством, но, когда она поменялась местами с Егором, тревога стала напоминать настырного котенка, лижущего ее мозг шершавым язычком без устали и перерыва.

И она сбежала в прошлое. Снова в воспоминания о детстве, умноженном на двоих: на нее и Лилю… Раньше, когда ей хотелось одобрения или восхищения, сестра всегда была рядом. Вот кто хвалил, радовался вместе с ней успехам, насмешничал над Лариными критиками. И глядя глазами Лили, Лара на время успокаивала растущую внутри неуверенность в себе и своем пути. Теперь сестры не было. Что будет, когда они доедут до озера?

— Когда ты грызешь ногти, ты становишься похожа на маленькую девочку, — оказывается, Егор продолжал наблюдать за ней в зеркале. Лара отдернула руку ото рта и со вздохом достала пилку из нового маникюрного набора. Нет, не дождется он от нее слов благодарности.

— Плохая привычка. Я почти избавилась от нее.

— Но продолжаешь грызть ногти, когда тебя что-то гложет, ведь так?

Почему-то Лара расстроилась. Ей не хотелось бы, чтобы Арефьев всегда так легко узнавал о ее душевном состоянии, не хотелось быть перед ним обнаженной.

— Ох, ты продолжаешь строить из себя всезнайку? — скривилась она. — Все знают, что люди грызут ногти, когда нервничают, ты тут Америку не открыл.

— Ой, да брось! Что тебя так раздражает? Что не только ты видишь людей насквозь? Он самодовольно улыбнулся.

— Я не говорила, что вижу людей…

— Говорила, — хмыкнул Егор.

Лара пожала плечами, всем своим видом показывая, что Егор может думать, как ему заблагорассудится. Но он в этот момент следил за дорогой и не оценил ее актерских способностей. Машину сильно тряхнуло на ухабе.

— А дорожка-то становится хуже… Я всегда знал, нас невозможно завоевать, потому что у нас невозможно проехать. Это часть стратегического плана обороны. Ладно, развлеки меня! Расскажи, о чем думаешь, — предложил Егор. Лара возмутилась:

— Вот еще новости. Я тут не для того, чтобы тебя развлекать!

— Лара, Лара… Как спичка, готова вспыхнуть в любую секунду. Что же ты ведешься на любую мою провокацию? Вероятно, я все-таки поторопился, собираясь взять тебя на работу…

Да он издевается! Лара едва успела прикусить язык, чтобы не нагрубить. Нет, не понимает она этого человека. Иногда он взрослый и рассудительный, а иногда ведет себя так, будто ему пятнадцать.

— Ты, случайно, не забыла про Лилин диск? Самое время слушать…

— Можно подумать, это я тут главная, — пробормотала Лара. Егор, все еще пребывая в беспричинно радостном настроении, хохотнул и послушно запустил запись.