дунбулу[501]. Когда правил Му'изз ад-Даула, он очень захотел, чтобы у его ворот в Городе мира били [в барабан]. Он жил во дворце Му'ниса[502] рядом с резиденцией халифа и просил об этом ал-Мути' ли-ллах, да благословит его Аллах, но тот не дал ему согласия на это, хотя и не имел с ним особых разногласий. Он сказал: “Нет такого обычая”. Му'изз ад-Даула построил свой дворец у ворот /137/ аш-Шаммасийа и продолжал упрашивать. Тогда ал-Мути' сказали:

“Этот дворец на окраине города — там, где казармы”. И халиф дал ему разрешение с тем условием, чтобы не ударяли [в барабан], проходя через ворота, ведущие в пустыню. У дворца был разбит шатер для барабанщиков, и они били там в барабан перед этими тремя упомянутыми [раньше] молитвами. И если случалось, что Му'изз ад-Даула прибывал в свой дворец в [центре] города, барабанщики оставались на месте. При занятии Багдада[503] 'Адуд ад-Даулой положение было таким же, как при 'Изз ад-Дауле. 'Адуд ад-Даула просил у ат-Та'и' ли-ллах разрешения бить в барабаны у ворот своего дворца в ал-Мухарриме, который сейчас [является буидской] резиденцией, а прежде был домом Себуктегина-хаджиба. И халиф позволил это. Такое положение существовало для тех, кто был после 'Адуд ад-Даулы из его сыновей.

[Глава 19]

/138/ СВАДЕБНЫЕ РЕЧИ

Ал-Мухассин ибн 'Али ат-Танухи[504], кади, при заключении [брачного] договора ат-Та'и' ли-ллах с дочерью 'Адуд ад-Даулы произнес речь, которая начиналась [словами]: “Слава Аллаху!” — и молитвой за Мухаммада, пророка его, да благословит его Аллах!

Затем он сказал: “Далее. Воистину, Аллах, преславный, сделал брак средством, [чтобы] переплести узы родства, и оказал этим честь божьим созданиям. Он сделал брак величайшей добродетелью, связав [мужчину и женщину] нитью, [ведущей] к пророчеству и халифской власти. Он укрепил веру величием, блеском, великолепием и [достижением] высшего предела. Воистину, владыка наш, эмир верующих, раб божий, 'Абд ал-Карим ат-Та'и' ли-ллах, да продлит Аллах срок его [жизни] и его величие, когда узнал о роли 'Адуд ад-Даулы Тадж ал-Милла Абу Шуджа', своего подданного, да продлит Аллах его славу и благоденствие, в защите веры и покровительстве мусульманам, который по зову собственной души бросается на защиту завоеваний халифата, решил вознаградить его за это почетным вознаграждением. Он наградил его славной наградой, связав его род с родом посланника Аллаха, — да благословит его Аллах! — который, как рассказывали, молвил: "Любые узы и [нити] родства разорвутся в день Воскресения, кроме моих уз и родственных связей"[505]. И вот он посватал у него самую первую женщину своего времени и единственную из дочерей ее века, [обладающую] достоинством и совершенством, такую-то, дочь 'Адуд ад-Даулы Тадж ал-Милла Абу Шуджа' ибн Рукн ад-Даулы Абу 'Али, мавла эмира верующих, да продлит Аллах славу его! Он заплатил за нее калым 100 тысяч[506] старинных динаров чистого золота, в несколько мискалей весом каждый. /139/ Поспешайте [выразить] почтение его воссоединению [с невестой], торопитесь к его родным, зовущим вас, пользуйтесь случаем приобщиться к [кругу] знатных при его бракосочетании! Слушайте его высочайший приказ и беспрекословно повинуйтесь ему. Так говорю я. И да сохранит Аллах великий владыку нашего, эмира верующих, потом [уже] меня, вас и всех мусульман!”

Кади Мухаммад ибн 'Абдаррахман ибн Курай'а произнес речь наподобие этой в присутствии ат-Та'и' ли-ллах при его женитьбе на дочери[507] Бахтийара 'Изз ад-Даулы. Калым был также в 100 тысяч динаров.

[Глава 20]

/140/ ГЛАВА, КОТОРОЙ СЛУГА ОТДАЕТ ДОЛЖНОЕ [ПОВЕЛИТЕЛЮ], ЗАВЕРШАЯ ЭТУ КНИГУ

[Ранее] уже говорилось о владыке преславном, из дома пророка, чистейшем, да пребудет восходящим его благоденствие, да распространится его сияние, возрастет его величие и упрочится его власть!

К тому, что сказано в начале, необходимо присовокупить в конце [лишь] немногое, ибо нельзя все [сказать]; кратко обобщить, ибо невозможно [все] собрать; остановиться, ибо нет возможности достичь предела [того, что можно было бы еще сказать]; ограничиться, ибо нельзя установить границ связям сроков и пределов. Следует [лишь] расширить описание того, о чем [уже] написано, и повторить то, что уже сказано, придерживаясь повеления Аллаха, слава ему, в слове его: “А о милости твоего Господа возвещай”[508].

Известно, что величайшее деяние в этом мире, который он заселил своими созданиями и над которыми утвердил свою истину, — ислам. Им он осветил свидетельство своего [бытия] и в нем утвердил свое владычество. Он сделал уверовавших в него лучшими из людей, самыми верными обязательству, наиболее убедительными в [своих] доводах, следующими самым ясным путем и ближайшими, на кого он изольет свои заботу и внимание. Ибо они уверовали в него, повиновались ему, признали его владычество и единственность.

А раз это так, то Аллах, да славится имя его, назначил управлять ими только самого благородного среди них происхождением, самого высокородного и великого корнями своими, наидостойнейшего истоками, из самой почтенной семьи, из самых высокопоставленных.

Он выбрал из этих [людей] лишь самого чистого родословной и величайшего честью, самого ученого и благоразумнейшего и самого осмотрительного и осторожного, совершеннейшего характером, идущего самым правильным путем, лучшего в управлении делами и соблюдении законов. Это — господин наш и повелитель, ал-Ка'им би-амри-ллах, эмир верующих, да продлит Аллах его жизнь, да пребудет он в вечной /141/ славе и постоянном величии, настоящем, не затуманенном, блистающем, не затененном, истинном, не поддельном, только ему принадлежащем, неделимом, явном, не скрытом, всеохватывающем, безмерном.

Можно сказать, он — первый среди людей, если их разбирать [по достоинствам], единственный, если провести сопоставление, побеждающий, если биться об заклад, и перевешивающий, если поставить на весы.

Он — тот, кто, желая предела, — назначал его, стреляя в цель, — поражал ее, стремясь к чему-то, — опережал стремление, избегая крайнего предела, — достигал [желаемого], защищая подданных, кроме тех, кто отрицал истину, не считаясь с ним, и тех, кто завидовал благородству, которого их самих лишил Аллах во гневе, — не страшился нападающих.

Рассказы о [его] великодушии, да продлит Аллах его власть, не имеют себе подобных среди рассказов [о великодушии]. Такое можно найти только в рассказах о событиях прошлого, в которых приводились различные мнения, над которыми господствовали всякие страсти и которые происходили в смутные времена.

Эти рассказы искажались передатчиками. Мы не имеем ни предания, ни передачи, которые бы разделялись на верные и неверные и давали бы [факты], связанные с этой священной особой, — да прославит Аллах его победу! — которые могли бы запятнать его сомнением либо плохим