Соня кивнула, и на лице, с которого на время выборов был убран шрам, появился прямоугольник бумаги с нарисованным пингвином и объявлением о его пропаже.

Ночной сырой воздух взбодрил Виктора, да и сама эта прогулка ему теперь нравилась. Нравилось то, что они идут вдвоем с Соней, что они снова вместе и занимаются общим делом – поисками пропавшего пингвина Миши. Ну и что с того, что Миша не в Киеве? Детям естественнее искать потерянное не там, где оно потерялось, а там, где светлее и ближе. Вот когда он найдет Мишу в Москве, назад они обязательно поедут через Киев и тогда, перед отлетом Миши на крайний Юг, Соня сможет его обнять и с ним поиграться.

Еще три троллейбусные остановки остались позади, украшенные объявлениями Сони. И снова впереди показался рекламный щит с предвыборными плакатами. Тишину вдруг нарушила «скорая помощь», промчавшаяся с сиреной прямо по середине пустой дороги. Соня и Виктор проводили машину взглядами и направились к рекламному щиту.

– Доставай следующее! – скомандовал Виктор.

Соня достала из папки объявление, протянула Виктору.

И снова шум мотора и свет фар вмешались в ночную тишину спящего города. Машина ехала не спеша. Виктор уже начал смазывать обратную сторону объявления клеем, когда она остановилась рядом с ними. Из нее вышли трое молодых людей. У одного в руках был железный скребок.

– Вы тут что расклеиваете? – раздался резкий мужской голос, и луч фонарика ударил светом в лицо Виктору.

– Объявления о пропаже пингвина, – спокойно сообщила Соня.

Парень с фонариком подошел ближе, посветил на объявление, хихикнул.

– А чего ночью? – спросил он, но ответа ждать не стал и тут же продолжил: – А я думал – черный пиар добавляете!

И тут же кивнул остальным, и они все втроем принялись дружно сдирать скребком и руками предвыборные плакаты шефа и его конкурента.

Виктор с интересом наблюдал за ребятами.

– А вы наши объявления срывать не будете? – спросила вдруг Соня.

– Не бойся! – обернулся парень со скребком. – Твой пингвин в выборах не участвует, значит, и срывать его никто не станет!..

Закончив дело, ребята уселись в свою машину – малиновый «БМВ» – и поехали дальше. Виктор смотрел им вслед, увидел, как загорелись задние красные фонари – машина затормозила возле следующего рекламного щита.

– Дядь Вить, а что такое черный пиар? Это тоже какой-то зверь?

Виктор усмехнулся.

– Нет, это когда человеку лицо черной краской закрашивают…

– А зачем?

– Чтобы его другие не любили!

Этим объяснением Соня осталась удовлетворена, и они продолжили расклейку объявлений. Дошли до станции метро «Нивки». Тут Соня начала зевать, и Виктор понес ее на руках домой. Перед тем как заснуть у него на руках, девочка подарила ему оставшиеся пять объявлений, а Виктор пообещал расклеить их в Москве на Красной площади.

Москва встречала Виктора полуденным солнцем. Глаза его еще слипались от недосыпа – и ночью, и уже в предрассветные часы его будили несколько раз. То таможенники, то пограничники. Которые из них были российскими, которые – украинскими, Виктор просто не успевал понять. И те, и другие говорили по-русски, были в меру вежливы, требовали паспорт и спрашивали: сколько мест багажа он везет. Благо польский паспорт Виктор спрятал от греха подальше в карман брюк, туда же, где лежала кредитка, доллары и уже довольно помятый конверт с письмом вдове банкира Брониковского. Свернутые брюки всю ночь пролежали у него под подушкой, а украинский паспорт, прикрытый газетой, переночевал прямо на столике купе. И вот теперь в немного помятых брюках и с немного помятым лицом Виктор вышел на перрон.

– Носильщик нужен? – спросил румяный здоровяк, толкая мимо Виктора тележку. – Всего десять рублей за место!

Виктор отрицательно мотнул головой. Поправил на плече спортивную сумку, огляделся по сторонам. Задумался. Первым делом все-таки надо было определиться с ночлегом. Вряд ли он за один или два дня справится с делами. Еще хорошо, если он за пару дней вообще о местонахождении Миши узнает. А потом что? Выкупить пингвина вряд ли ему будет по карману. Значит, надо будет придумывать какой-то иной способ. Только вот какой? Это ведь не машина, которую могут угнать под заказ… Виктору вдруг показалась практически недостижимой цель его поездки. Хотя это была только одна цель, пусть и главная. Вторая задача – передать письмо и кредитку – никаких трудностей не представляла. Адрес с телефоном и имя на конверте. Надо только позвонить. Правда, в ресторане «Пекин» есть какой-то Бим, друг Сергея Павловича. Может, он поможет? – успокоился надеждой Виктор.

И он твердой походкой пошел по перрону, влившись в поток пассажиров. Прошел мимо двух омоновцев в бронежилетах, с автоматами в руках, внимательно всматривавшихся в лица приезжих. Лицо Виктора интереса у них не вызвало.

Дальнейшие мысли о ночлеге и о пингвине Виктор перенес на потом. А сперва решил позвонить вдове банкира.

Однако дома у вдовы работал автоответчик, сообщивший приятным мужским баритоном, что хозяев нет и они будут рады сами позвонить по оставленному номеру, как только появятся.

После длинного сигнала автоответчика Виктор сообщил, что у него есть письмо для хозяйки дома и что он перезвонит часам к шести. Добавил, что зовут его Виктором и он в Москве проездом. После этого вернулся на вокзал, разменял двадцать баксов и перекусил в стоячем бистро куском жареной курицы, осматривая одновременно вокзальный люд. Запил курицу стаканом пепси, постоял перед газетным прилавком. Все бы ничего – ему даже показалось, что атмосфера вокзала действует на него успокаивающе, но тут снова появился омоновский патруль в бронежилетах, с «акаэмами» в руках. Трое крепких ребят прочесали взглядами лица пассажиров и молча направились к двум смуглым мужчинам – по виду азербайджанцам, – стоявшим в очереди за хот-догами.

Повторное появление ОМОНа Виктору не понравилось. Он вышел из здания вокзала, сел на ближайшей остановке на первый попавшийся троллейбус и прилип к окну, разглядывая неспешно проплывавшую мимо Москву. Яркие вывески и рекламные щиты привлекли внимание Виктора, и он рассматривал теперь город с какой-то визуальной жадностью, стараясь не пропустить ни одной яркой детали, ни одной магазинной витрины. В Москве он не был уже лет восемь, и теперь она была неузнаваемой. Он что-то помнил из своих прошлых поездок – какие-то пельменные, пивные, станцию метро «Октябрьская», гостиницу «Космос» возле ВДНХ, но сейчас троллейбус вез его по Садовому кольцу, которое, казалось, никак не могло измениться. Но Виктор все равно его не узнавал. Что-то стало другим даже в окнах квартир, что-то словно говорило ему: «Нет, ты здесь не был, ты здесь ничего не знаешь и не понимаешь!»

И удивленный этим ощущением, Виктор вышел на ближайшей остановке и пошел по Садовому пешком. Слева осталась усталая громадина американского посольства. Виктор оглянулся еще раз на знакомое здание и увидел, как солнечный луч, не добиравшийся до тротуара, но золотивший макушку посольства, вдруг исчез, и все здание стало одинаково желто-серым. Задрал голову вверх – над Москвой собирались тучи. Поймал себя на обычной реакции – теперь он шел быстрее, словно спешил уйти от надвигающегося дождя, словно у него была какая-то цель, какая-то крыша ждала его.