в любое время. На автобусе под охраной отвезли в безопасную гостиницу, удаленную от центра города, эпицентра волнений. Я по телефону связался с директором нашего предприятия, попросил прислать машину для доставки меня на предприятие. Директор предприятия приехал сам. Провел со мной разъяснительную беседу. Объяснил, что на предприятие все спокойно, между работниками разных национальностей никакого антагонизма нет. Но политическая обстановка заставляет работников-армян увольняться и уезжать из республики. Привел пример со своим личным водителем, который замечательный и человек, и специалист, пять лет они уже вместе, но и его придется уволить. Поехали на предприятие. Собирать коллектив, по моему мнению, не было смысла. Получился бы просто политический митинг, технические проблемы в такой обстановке обсуждать смысла не было. Собрал дирекцию объединения, спросил, можно ли организовать выезд семей сотрудников объединения, принявших решение уехать из республики организованно, без угрозы их здоровью и жизни. Директор объединения был авторитетной личностью в республике, он связался с кем-то по телефону и заверил меня, что сейчас направит сотрудников по адресам проживания уезжающих, организует транспорт, который под охраной милиции вывезет всех в безопасное место к границе. На следующий день я понял, что это, наверное, единственное, что можно было сделать в этой ситуации.

Наше объединение было расположено недалеко от центра города, и я решил пойти в центр города пешком, чтобы оценить обстановку. Меня отговаривали, но я настоял, мне дали трех человек сопровождения, и я пошел. То, что я увидел, было ужасно. Практически толпа устаивала самосуд над лицами армянской национальности. В центре и у вокзала стояли цепи армейских солдат при полном вооружении. Они пытались уберечь армян от расправы, стреляли из автоматов в воздух, раздавались совершенно безумные вопли тех, на кого нападали. На тротуарах в некоторых местах была кровь. Особенно тяжелой была обстановка на вокзале, куда свозили под охраной милиции отъезжающих. Толпа молодых людей пыталась взять вокзал штурмом и расправиться с отъезжающими, а среди них было много детей, женщин. Здесь стрельба была особенно сильная, спасали только несколько цепей военных грузовых машин вокруг вокзальной площади, кое-где были и бронетранспортеры. Вернулся в гостиницу подавленный, трудно было представить, что такое возможно в СССР. Увиденное своими глазами давало представление о событиях в стране намного нагляднее, чем репортажи по телевидению и статьи в газетах о политических волнениях и в других республиках СССР. Вечером в гостиницу опять приехал директор объединения, под армянский коньяк рассказал о состоянии с выполнением моего поручения, а также о давних исторических конфликтах азербайджанцев с армянами. Цель беседы явно была оправдаться за то, что происходило в городе. Ночью стреляли, под окнами гостиницы прошла колонна танков. Утром снова поехал в объединение, отлет был назначен на следующее утро тем же спецрейсом. Далеко уехать не удалось. В городе был введен комендантский час на весь день, а машины должны были иметь специальный пропуск на проезд. Мой личный пропуск позволял мне передвигаться, но на машину пропуска не было. Солдаты в оцеплении вызвали офицера. Я объяснил, кто я, показал пропуск, офицер связался по армейской рации с начальством, и машину пропустили. В объединении меня встретили на проходной представители русской диаспоры в объединении (название условное для того времени) и попросили о встрече. Беседа состоялась. Сотрудники были напуганы происходящими событиями и не были уверены в своем будущем. Я как мог их успокоил, пригласил директора объединения. Он выступил с пламенной речью о том, что происходит локальный конфликт, к русским это отношения не имеет и он лично гарантирует дальнейшую стабильную, дружную работу коллектива объединения. Похоже было, что не все ему поверили, но что еще можно было ему, да и мне, сказать в этой ситуации. Ради справедливости надо отметить, что когда Азербайджан вышел, как и другие республики, из состава СССР, российские специалисты еще некоторое время работали в объединении и отношения в коллективе были нормальными. Стали уезжать из Азербайджана, когда общая политическая ситуация стала неблагоприятной, да и работа у объединения исчезла вместе с вычислительной техникой СССР.

Новые органы власти в союзных республиках, сформулированные в результате выборов 1990 года, оказались настроенными более решительно на перемены, чем союзное руководство. К концу 1990 года практически все республики СССР приняли Декларации о своем суверенитете, о верховенстве республиканских законов над союзными. Возникла ситуация, которую обозреватели окрестили «парадом суверенитетов» и «войной законов». Политическая власть постепенно перемещалась из центра в республики.

Естественно, это сильно влияло и на производственный процесс. Постоянно стали возникать и кадровые проблемы, местные власти в республиканские наши объединения стали требовать назначать руководителей не по профессиональным качествам, а «политических» назначенцев титульной местной национальности. Приведенный пример в Казахстане был предвестником этого процесса. Но в 1990 году еще удавалось удерживать этот процесс под контролем, и в целом система объединений, предприятий, институтов ГВКТИ СССР функционировала устойчиво. В центральном аппарате Комитета, как и в других министерствах и ведомствах, было проведено сокращение кадрового состава на десять процентов. Ликвидированы были главные управления и вместо них созданы отделы. В сентябре 1990 года моя должность стала называться «начальник отдела комплексного технического обслуживания».

В 1990 году мы с сыном закончили свои учебные заведения: Андрей — школу (десять классов), а я — Академию народного хозяйства при Совете Министров СССР. Специальность по моему второму высшему образованию называлась «Экономика, организация управления и планирование народного хозяйства». В июне мне предстояла защита диплома. Но его еще надо было написать. Вечером дома условий для подготовки диплома не было. И мы с Лидой решили взять весной отпуск и поехать в Крым в санаторий четвертого управления — она отдохнет, а я напишу диплом.

Заявление было оформлено, и практически сразу выделена на март путевка в санаторий «Нижняя Ореанда» в Ялте. Санаторий был уникальный. Построенный по приказу И. Сталина сразу после окончания Великой Отечественной войны в 1947 году. он стал любимым местом отдыха партийной элиты СССР. Большую часть номеров составляли люксы. Было установлено новейшее медицинское оборудование, привлечены к работе лучшие врачи. В санатории был уникальный парк, специальные лифты доставляли отдыхающих прямо к морю. Но был 1990 год, партийной верхушки было уже не до отдыха, санаторий пустовал, и мне в этом повезло получить такую путевку. Но неожиданность нас ждала в самом санатории. Нас поселили не просто в люкс, а в особый люкс, где отдыхали самые высокопоставленные партийные деятели и особо важные руководители страны. Как потом выяснилось, этот номер был раньше постоянно забронирован за Юрием Михайловичем Чурбановым, первым заместителем министра внутренних дел СССР, где он часто отдыхал вместе со своей