В этой связи подробнее остановлюсь наличности командующего 69-й А, так как ему выпало играть важную роль в Прохоровском сражении. Надо признать, что в ходе Курской битвы генерал-лейтенант В. Д. Крючёнкин с трудом справлялся с обязанностями командарма. Фигура Василия Дмитриевича типична для довольно большой категории военачальников Красной Армии, которых их же коллеги не без иронии называли «кавалеристами» или «конниками». Это были люди неробкого десятка, практичные и решительные, в прошлом не за страх, а за совесть сражавшиеся за советскую власть. Но, как правило, они выдвинулись на высокие должности не только благодаря своему таланту и успехам на поле боя, а из-за того, что служили в 1-й Конной армии. Она была создана в годы Гражданской войны будущим Маршалом Советского Союза С. М. Будённым, а комиссаром у него был тоже впоследствии Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, который с 1926 по 1940 г. занимал пост Народного комиссара обороны СССР.

Масштаб и интенсивность боев Гражданской войны не шли ни в какое сравнение с теми боевыми действиями, которые развернулись с первых дней Великой Отечественной. Поэтому, в 1941 г. всему командному составу РККА пришлось вновь учиться сложной науке воевать, вновь сдавать экзамен на профпригодность. К сожалению, далеко не все прошли эти испытания. Немаловажную роль в этом сыграло то, что многие советские генералы не получили не только академического образования, но в целом ряде случаев даже не закончили полного курса десятилетки. Были и такие, кто оказался не способен изменить свое мышление, понять новые условия и требования времени. Именно к этой категории можно было отнести сорокадевятилетнего генерал-лейтенанта В. Д. Крючёнкина.

Предел его возможностей был ограничен командованием корпусом, да и то кавалерийским. Он не только не имел достаточной теоретической и практической подготовки для управления столь крупным воинским формированием, каковым являлась армия, но и не обладал личными качествами, позволявшими успешно исполнять сложные и многогранные обязанности командарма. Василию Дмитриевичу с трудом давалось прогнозирование, работа на перспективу. Он был склонен к недооценке неприятеля, когда же расчеты не сбывались, указывал на его численное превосходство и нехватку войск. Применять маневр, налаживать более тесное взаимодействие войск, совершенствовать механизм управления было не в его характере. В напряжённые моменты он упирал на усиление участка обороны и требовал от подчиненных держаться из последних сил.

Серьёзно снижало работоспособность и заметно влияло на качество его работы с каждым годом ухудшавшееся здоровье. Восемнадцать ранений и контузии, полученные генералом в гражданскую и в первые годы Великой Отечественной войны в условиях напряженной, круглосуточной работы и часто неустроенного фронтового быта, давали о себе знать. Но генерал, отдав всю жизнь службе, не мыслил себя вне армии, поэтому, используя давние связи и хорошее отношение с высокопоставленными сослуживцами, старался держаться в действующей армии.

Чтобы не быть голословным и дать возможность читателю самому оценить уровень профессиональной подготовки командарма, процитирую несколько документов. Из аттестации от 28 апреля 1941 г. на слушателя курсов усовершенствования начсостава Военной академии им. Фрунзе полковника В. Д. Крючёнкина:

«Оперативно-тактический кругозор ограничен, в тактической обстановке разбирается очень медленно, решения принимает недостаточно продуманные. Современную технику знает слабо и зачастую использует ее неправильно. Технологию штабной службы знает посредственно. Хорошо знает разведслужбу, тыл знает слабо.

Самостоятельно составить тактическое задание и план проведения занятий с командным составом не может. По заранее разработанному плану-заданию занятия проводить может, нуждается в дальнейшей теоретической подготовке. Программу курсов усвоил недостаточно твёрдо».

Заключение и. д. начальника курсов генерал-майора Цветова:

«Программу курсов отработал с большим трудом и проблемами. Благодаря своему слабому развитию нуждается в дополнительной подготовке. Курсы окончил посредственно».

Бесспорно, опыт, приобретенный в боях 1941–1942 гг., сыграл важную роль в повышении его профессионального мастерства. В этот период ему удалось покомандовать даже двумя объединениями — 28-й А и 4-й ТА, хотя результаты его боевой работы были оценены как неудовлетворительные. В первом случае его отстранили от должности на 28-е сутки, танковой армией он командовал чуть больше двух месяцев. Затем в декабре 1942 г. его вновь направляют на курсы усовершенствования в Военной академии им. К. Е. Ворошилова. Но и после их окончания генерал недотягивал до требований, предъявлявшихся к должности командующего армией. Об этом ясно написал в отзыве начальник группы курса:

«Тактические свойства родов войск усвоил хорошо. В обстановке разбирается, навыки в постановке боевых задач войскам имеет. Вопросы управления войсками усвоил посредственно. Письменная и графическая документация — посредственно. Все задачи по тактике высших соединений отработал хорошо. Вопросы боевого применения, материального обеспечения войск усвоил хорошо. Энергичный, волевой. Усидчиво работал над повышением теоретических знаний. Может быть использован по должности командира кавалерийского или механизированного корпуса».

Тем не менее в начале 1943 г. В. Д. Крючёнкин становится командующим 69-й армией Воронежского фронта. На это решение повлияли два фактора: во-первых, личные связи в Москве и, во-вторых, острая нехватка в РККА высшего комсостава с опытом управления войсками в действующей армии. Если судить по имеющимся в моем распоряжении документам, ключевую роль в том, что человек, который не в состоянии исполнять обязанности даже заместителя командующего армией, до конца войны занимал высокие посты, сыграл маршал Г. К. Жуков.

После Курской битвы В. Д. Крючёнкина несколько раз снимали с должности командарма, в том числе и по представлению генерала армии И. Д. Черняховского, с формулировкой «за слабый оперативный кругозор и как не справившегося с работой». Но заняв в 1944 г. пост заместителя командующего 61-й А 2-го Белорусского фронта, которым командовал Георгий Константинович, он стал получать лишь лестные оценки и характеристики от командарма П. А. Белова. Причина все та же — помощь друзей. У Павла Алексеевича ещё в ходе битвы за Москву сложились с Г. К. Жуковым непростые отношения. Зная, что маршал подчеркнуто уважительно относился к В. Д. Крючёнкину, он старался не обострять отношения с ним и писал в аттестациях, что Василий Дмитриевич:

«Имеет богатый опыт. Хорошо помогает мне в вопросах оперативных, увязывает взаимодействие на отдельных участках или контролирует выполнение боевых задач в корпусах и дивизиях. Много работает по повышению дисциплины в частях. Занимаемой должности вполне соответствует».

Когда же война закончилась и влияние Г. К. Жукова на кадровые решения стало меньшим, П. А. Белов в 1946 г., будучи командующим Северо-Кавказским округом, дал иную характеристику своему заместителю:

«Боевой, исполнительный генерал, однако слабая грамотность, как общеобразовательная, так и военная, ограничила возможность роста. Генерал Крючёнкин на военной игре, выполняя должность командующего армией, не мог ни сформулировать решения, ни отдать приказ, ни читать карту. Опыт показал, что генерал-лейтенанта Крючёнкина нельзя назначать на должность командарма даже на военных играх, так как основной состав играющих чувствует себя неловко, слушая путаные решения, приказы, доклады.