Отвернувшись от летящего стекла я воткнулся взглядом в безумные глаза лежащего напротив. Сашка моргнул, гася безумные огни, превратившись в сильно озабоченного мужика за сорок, лежащего на пузе за низким бетонным бортиком.

Пулемет смолк, завалив пост мусором и занавесив пылью. Саша облизал губы и почесался. Чихнув, я отложил автомат и ощущая на себе взгляд напарника, вытащил на божий свет обе гранаты. Поизвивавшись как дама, стягивающая колготки в тесной примерочной, снял со спины дробовик, выложив все добро по соседству с автоматом.

Разглядывая мой арсенал Саша вполголоса спросил, — У нас есть план? Или… Ты что задумал, камикадзе?

Кивнув головой на ограждение и сглотнув, я кое-как совладал с подрагивающим подбородком.

— Они в азарте. Кинутся скопом догонять — поимеем на въезде. На скорости тут не проскочишь, — кивок на разбитую патрульную машину возле въезда.

— А должны?

— Сейчас увидим.

Сашка помолчал.

— Дай одну.

— На, — железный кругляш перекочевал на ту сторону проезда.

Мы замолчали. Повлиять на события уже невозможно, оставалось ждать и надеяться. Я научился этому сравнительно поздно, после двадцати, когда молодым балбесом, восстановился на дневном после армии. Обладая избытком адреналина, свободного времени и здоровья я решил потратить оный на курсах трюкачей. Контора специализировалась на падениях с высоты. В основном — на воду. Особых успехов я не достиг, по большей части просто дурачась на пятиметровке. Тренер забил на нас, нечасто снисходя с облюбованной трибуны, довольствуясь кратким пятиминутным инструктажем в начале каждой тренировки. День на третий, три двадцатилетних обалдуя (и я, в том числе) подначивая друг-друга, забрались на десятку. Мы уже знали, что дурачества заканчиваются на семерке, но там уже наскучило — кипевший в нас адреналин искал выход. Слетев с самого верха по разу самым простым способом мы вознамерились исполнить полный оборот назад. Ошибка вполне могла обернуться компрессионным переломом — на десятке не шутят.

Толпа одногодок внизу замолкла, поедая нас глазами. Нам было не до них — встать спиной к краю было стремно. Первым ушел вниз крепкий и решительный парень по имени Сергей. Не чисто, но для первого раза — прилично. Я шел вторым. Зафиксировавшись и начиная заваливаться, я осознал — либо я тупо выполняю все что сказал пожилой мудак, либо даю волю рефлексам… и всплываю со сломанным хребтом.

Именно в то мгновение я научился включать принцип — «делай что должен и будь что будет»…

Если обе машины «сломя голову» кинутся вдогон, пулемета и дробовика на них — выше крыши. Если одна из тачек отстанет… значит я плохо разбираюсь в людях.

Пытка временем не затянулась — судя по звуку за забором кто-то ехал. Я поднял с асфальта железное яйцо и отогнул усики. И какое у нас замедление?

Не выдержав, я краем глаза глянул за ограду — несутся, красавцы.

— Кидаем вместе. Потом моя первая, твоя — вторая.

— Лады.

Выдрав кольцо и глядя в землю я вслушивался в приближающийся звук. Пожалуй — пора. Средний палец отогнулся, звякнула отскочившая чека. Произнеся — Раз, — я отвел руку назад. На счет «два» рука пошла вперед, выпустив стальное тельце из мокрой ладони.

— Три.

Пальцы сжали скользкую шейку приклада.

— Четыре.

За оградой дважды рвануло. Я встал на колени, вознося молитву и «Мосберг». Пикап, разметав сизую дымку взрывов, замедляясь, накатывал на меня. Латунная точка мушки села на лобовое стекло. Спуск.

Картечь внесла в салон побелевшее стекло. Пикап дернулся влево, из кузова что-то выпало. Возможно — кто-то. Мосберг лязнул, качнулся и долбанул вторично. Оглушающий грохот очереди справа и мой выстрел, совпали. Водительская дверь стала богаче на полтора десятка дырок. На прочее я не отвлекался — убьют так убьют, а у меня имелось незаконченное дело.

Нос пикапа ткнулся в ограждение метрах в трех, сдвинув блок и осыпав капот лохмотьями стекла. Передернув цевье и прыжком взлетев на бетонный куб я встретился взглядом с отлипшим от задней стенки кабины человеком в кузове. Камуфлированного мужчину с бешеными глазами и меня разделял невысокий борт пикапа и затворная рама пулемета над кабиной. Ствол дробовика уставился между ними и гавкнул. Тело мужика перегнуло в поясе, вынося за борт спиной вперед.

Загнав в ствол последний патрон я бегло оглядел замершую машину — двое в кабине и летун из кузова опасности уже не представляли. Суматошный поиск взглядом выпорхнувшего на повороте. Неподвижная фигура лежала на обочине. Последний бах, последний патрон. Все. Красная пластмассовая гильза с латунным основанием выскочила из патронника и шлепнулась поодаль. Я «завис», как компьютер. Программа завершена. Что дальше?

Единственное осмысленное действие пришедшее в голову — слезть с бетонного «постамента». Соскочив на асфальт я уставился на вторую, сотрясающуюся от попаданий, машину — Саша, скупо отсекая патроны, продолжал расстреливать ее в упор. Вздрагивая от резких звуков выстрелов я потер лицо пятерней и отложив Мосберг, цапнул автомат. Куда стрелять? Не считая Саши и меня, в ближайшей округе оставались только трупы. Присев на блок я положил оружие на колени.

— Может хватит?

Лязгающий механизм заглох.

— Что? — пулеметчик перевел на на меня пустые глаза. Закопченный ствол шевельнулся. Из темной дырки выполз и растаял сизоватый дымок.

— Хватит!

— А, — в пустые глаза входило сознание. Терминатор качнул зрачками на свою цель. Оценив состояние изрешеченной машины и переведя взгляд на пикап, молча сравнил. Плечи расслабились. Поднявшись на ноги Саша пару секунд подержал ладонь над стволом.

— Горячий, — заключил он и взявшись за верхнюю рукоятку, поднял потрудившийся агрегат.

— Съе...ываем?

Вместо ответа я повернулся к единственной, относительно целой машине в окрестностях. По идее, разбитые стекла и погнутый бампер на способность к передвижению не влияют. Если только только не ушел передний мост. Я заглянул под кузов — кажется мост был на месте. Хотя, я не специалист.

Приоткрыв водительскую дверь, я придержал вывалившееся тело. Опустив на мертвого на землю, я заглянул в кабину. В общем, не так плохо — сиденье запачкалось только со стороны двери. Клацнул замок пассажирской двери и второе тело с шумом исчезло в проеме — Саша не испытывал деликатности к чужим умершим.

— Едем? — поинтересовалась его голова, возникшая в проеме.

— Сейчас, — положив автомат в салон, я вытянул наружу тяжелое, крошащееся полотнище лобового стекла и смахнул осколки с сиденья. Все?

Нет. Эмоции пересилили рассудок и спрыгнув с подножки я вернулся за пустым дробовиком. Патронов может и не быть, но безотказность и убойность… машинка впечатлила. А патроны… Может где найдутся.

Ухватив пистолет из поясной кобуры водителя я взгромоздился в «седло» и закинув дробовик назад, повернул ключ. Движок мягко завелся. Мы переглянулись.