Нормально. По крайней мере понятно где находится линия фронта.

— А там? — я кивнул по ходу нашего движения.

Мужик замялся.

— Вы туристы? — наконец решился он.

— Да.

— А это? — красноречивый кивок на автомобили и оружие.

— Отобрали. У мятежников.

Недоверчивый взгляд на меня. На машины. На многочисленные дыры в кабине. Мужик засопел и вытянул из кармана мои деньги.

— Бензин бесплатно. Продай автомат.

Я задумался.

— Бух, у нас лишние есть?

Миша оживился — намечалась прибыль.

— Поищу, если добавит.

Мужик соориентировался мгновенно.

— Абдуло! — взревел он. — Неси деньги гостей!

— Другое дело, — Миши сунулся в салон.

Лицо вышедшего пацана было темнее тучи. Увидев буха, протягивающего автомат родственнику прикладом вперед, парень расцвел.

Деньги опять поменяли хозяев, автомат — заботливые руки.

— Отнеси, — велел племяшу дядя, передавая ствол и четыре магазина.

— Кстати, я — Догу, — наконец представился он. — Кофе?

Я вопросительно посмотрел на своих — почему нет?

Через несколько минут, потягивая кофе, мы вчетвером сидели под навесом — Догу, Иван, Бух и я. Терминатор пил бодрящий напиток прямо на посту, у пулемета, разжившись новым пластиковым стулом.

Вкратце рассказав хозяину о сегодняшних и вчерашних приключениях в покинутом поселке, я поинтересовался — знает ли уважаемый Догу о том, что лежит впереди?

Дядька задумался и попросил одну из карт, торчавших из отворота разгрузки.

— Куйнюк. — толстый палец уперся в протяженное пятно на побережье. — Мы, — палец переместился на точку, сантиметров на пять отстоящую от следующей прибрежной кляксы под названием Кердеби, оттуда мы выехали этим утром.

— Здесь их много, — палец опять ткнулся в поселок с неприличным названием. — До него на дороге ничего нет. — Ноготь с темным ободком поерзал по отрезку заправка- Куйнюк.

— Корабли, лодки?

— Здесь. — заправщик показал на дальний конец поселка.

Мда. Что есть поездка по городу, в котором тебя активно не любят — я уже представлял. Каюк, тьфу, Куйнюк был заметно побольше нашего Кердеби. А следовательно — проблем там будет больше.

— Есть другая дорога в Санталию?

Дядька махнул рукой на вэн.

— Не для него. Там пройдет только этот, — кивок на пикап.

— Где она?

— Здесь.

Вместо дороги палец показал на реку.

— Она сейчас пересохла, — пояснил хозяин. — Свернете здесь и доедете до этого места — палец показал на едва видный проселок километрах в пятнадцати от побережья.

— Дальше поедете по этой дороге.

Извивающаяся козья тропа упиралась в пригород Санталии.

— А дальше?

— Иншалла. — мужик развел руками. — Не знаю. Война.

— Спасибо, друг, — встав, я подумал и сходил к машине, вернувшись с еще одним стволом.

— На. Отдашь племяннику.

Не знаю, куда и в кого будут палить эти двое, но живущим на войне оружие нужнее денег. А мы… просто туристы.

Впервые уезжал с курорта с искренним напутствием аборигенов — «Доброй дороги!».

Среда. Утро, 07.40.

Разбитый мотоцикл встретился километров через двадцать. Спортбайк, раскрыв трубы рамы распластался у подножья скалы. Труп в красно-серой куртке и расколотом шлеме лежал метрах в пятнадцати. Костя уехал недалеко.

— Знакомый, — пояснил я притормаживая и ища взглядом чоппер.

Загонщик мамонтов нашелся метров через сто. Тезка успел понять. И даже — встать.

И все… Могучее тело, пяток дырок…

Скулы свело — десяток пуль походя отнял у парней дорогу и жизнь. Вздохнув, я заглушил мотор и открыл дверь. Обыскав тела и забрав документы я нагнулся к телу тезки.

— Давай вместе.

Я приподнял голову — Иван.

— Давай.

Уложив парней под скалой, мы в восемь рук мы закрыли тела камнями и вкатили на получившийся холмик разбитый чоппер, подперев булыжниками.

— Кто они?

— Позавче, нет — вчера ночью, случайно разговорились. Байкеры. Большой — Дима. Второй — Костя.

Краски не было. Иван обошелся, выведя «отработкой» на светлой скале — «Костя, Дима. Русские. Отомщены.» Место подписи занял пустой Мосберг. Такая подпись имела вес.

Среда. Утро, 08.20.

Найти нужную речку оказалось несложно — приметная арка эстакады пересекла каменистый ручей… и помчалась дальше, с обеих сторон огороженная стальными брусьями отбойников. Незадача — съезда не было. Через километр я начал нервничать. Кстати сказать — до Куйнюка оставалось не больше десяти кэмэ.

Дорога решила поберечь наши нервы — метров через пятьсот, в стальных перилах нарисовался проем в сторону моря. Ладно — сойдет.

Включив поворотник, пикап пересек двойную сплошную и прокатившись по короткой гравийке вкатился на пляж, мечту нудиста. — гладкий, ровный и абсолютно пустой. С одной стороны сверкала ослепительно-голубая вода, с другой — живописные, покрытые зеленью горы.

Вслед за нами зашуршал гравием вэн. К удивлению, вэн доехал не только до речки, а гораздо дальше. Свернув на каменистое дно, покачиваясь на камнях и неровностях обе машины прокатили по руслу километра полтора.

Миновав рощицу на склоне, я свернул и загнав машину под деревья, заглушил двигатель. Микроавтобус втиснулся рядом. Моторы заглохли, погрузив в первобытную тишину. Хлопанье дверец, зевание, потягивание, сигаретный дым.

— Хорошо!

— Пожрать бы!

— Лучше поспать! — Иван рухнул на травку.

— Поправка принимается. Тихий час на сто двадцать минут. Кто дежурит?

— Я, — вызвался, успевший покемарить по дороге, бух.

— Разбуди меня через час, — пролепетал я, щелчком откидывая окурок и отрубаясь.

Среда. Утро, 09.30.

Толчок в плечо выпихнул из сна. Раскрывшиеся глаза зажмурило ярко-голубое небо. Я проворчал и заслонился ладонью. Под козырьком из пальцев жизнь смотрелась лучше. Лазурь заслонило лицо кировчанина.

— Вставай, соня.

Приподнявшись на локте я кивнул и огляделся. Сонное царство.

— Еда на капоте, — укладываясь на травку заботливо пробормотал бух и повернувшись набок, сперва затих, а потом зашумел носом. Я заслушался. Композитор в его носоглотке, уступая Роллингам в мелодичности, не уступал в проникновенности. Умаялся, бедняга.