— А это тебе, — вторая пара пошла буху. Последнюю, подумав, я оставил себе, протянув Сашке пистолет, вытащенный из-за пояса

— Хочешь?

Терминатор взвесил на ладони г-образное и вытащил магазин.

— Глок, — прочитал он надпись на затворе. — Вещь!

Посмотрев магазин на просвет и пересчитав патроны, он поумерил энтузиазм.

— Тут только десять. Магазины еще есть?

— Только этот.

— Жаль. Этим только застрелиться. Спасибо — нет,

Пожав плечами, он протянул механизм обратно.

— Как хочешь. Иногда и застрелиться не помешает.

Ободрив себя этой мыслью, я засунул Глок обратно.

— А что у нас по твоим калибрам? — я поднял голову к надкабинному монстру.

— Двенадцать и семь осталось двадцать семь штук. Предыдущий владелец был расточителен.

— А ПК?

— ПКМ, — возмущенно поправили меня.

— Ой, простите пожалуйста.

— Полторы ленты есть.

— Ясно. Отлить, попить?

Желания никто не выразил. Я напялил темные очки.

— Тогда убираем стол и прошу в салон.

Господа, извлекая окуляры полезли по местам. Саша — в кузов.

— С богом, мужчины. Понеслась.

После речки проселок ощущался трассой — пикап пер, как носорог по прерии. Шли под восемьдесят — больше газа, меньше ям. Подвеска глотала все, главное — чтоб не сдуло пулеметчика.

Шум ветра в ушах, мелькание близких скал и склонов, мрачные тенистые ущелья. Через час езды горы разбежались — на открывшейся равнине колышущимся миражом обрисовалась цель — неровная зубчатка высотных домов, окруженная низкорослыми предместьями. Пикап клюнул носом, тормозя.

Ну вот, до «Санталии» считай, добрались. Теперь бы въехать.

Среда. День, 17.00.

Иван протянул руку к приборке, включив радио. Голоса на арабском, обрывки восточных мелодий. Пара станций давала рок.

— Новостей нет, — оставив волну с местной попсой, констатировал ярославец.

Бух поерзал,

— Большинство так называемых новостей — сплетни. Юноша, выключите эту ритмичную лабуду.

— Музыка же!? — удивился водитель.

— Во-первых, это — не музыка. Во-вторых — музыка рождает эмоции и убивает мысли, — наставительно изрек Майкл. — А поразмыслить сейчас не помешает.

— О чем? — хмыкнул «диджей».

— О безопасной доставке в аэропорт наших задниц.

— Ладно, — Иван выключил «помеху» и вытянув из бардачка карту, сунул ее под нос «мыслителю», — Думай.

— Спасибо, юноша, — бух был непробиваем, — Итак, что мы имеем?

Мы имели жмущийся к побережью город-миллионник. Длиннющее шоссе вдоль побережья и одно, со стороны материка, образовывая подобие «Т», разрезали сей пирог натрое. Городская речка, имевшая «пьяный вид» по причине общей извилистости, вносила диссонанс в относительно строгую геометрию восточного мегаполиса. Наша «партизанская тропа» примыкала к трассе, входившей в город со стороны материка, воссоединяясь с ней километра через четыре. Сам город, очерченный полукругом окружной начинался еще через километр после «смычки». Аэропорт, обозначенный силуэтом самолета, торчал на противоположной окраине. Выбор маршрутов ограничивался двумя вариантами — город или огород. О конфигурации линии фронта карта, к сожалению, умалчивала.

— Короче, синьоры, — оторвав взгляд от сгустка разноцветных линий на бумаге, я взял инициативу на себя. — Едем до трассы, там активно осматриваемся. При незапланированных встречах все делают каменные лица. Вано — специально для тебя — даже не кивать!

Ярославец угукнул.

— Дальше. Пока в машине — команду на стрельбу даю только я. Водила — тапок в пол, остальные обильно стреляют. Куда — неважно. Главное — сразу и дохрена. И только отъехав — задают вопросы.

Я оглядел личный состав. Иван репетировал «каменное лицо», бухгалтер озабоченно мял сложенную карту, присевший в кузове пулеметчик без выражения разглядывал затылок буха.

— Поехали, Иван. Медленно и печально.

Среда. День, 17.20.

Чем ближе мы подъезжали к шоссе, тем обширней становилось поголовье мурашей на загривке. В кабине, пожирая нервные клетки висела напряженная тишина — все хотели жить. И желательно — дома. К сожалению — больше второго, чем первого. Как там говорил азиатский классик? «Избавься от желаний» и обретешь блаженство. Правда, насчет продолжительности вожделенного кайфа мудрый азиат умолчал…

Однако я отвлекся. Дорожка свернула, показав вдали, пустую как головка юной секретарши, трассу. По обочинам пошли домишки. Пока — нечасто. Сгоревшая заправка и пара до недавнего времени вполне цивильных, а ныне — разгромленных коттеджей обозначили начало цивилизации — мы явно приближались к городу. По правой стороне нарисовался явный гипермаркет с большой стоянкой. О боже! Цивилизация с большой буквы!

Наша дорожка выходила прямо на стоянку. Озираясь, мы медленно проехали через нее. Брошенные тележки, разбросанные по асфальту пустые упаковки и обрывки бумаги. Асфальт перед входом был усеян битым стеклом — похоже магазин брали штурмом. Перед въездом на парковку раскорячился пикап, как две капли воды похожий на наш. Порыжевшие, обгоревшие обода, закопченный кузов. Растрепанный выстрелами асфальт немного оплавился под обгоревшей машиной. От машины несло гарью и чем-то сладковато-кислым.

— Тормози.

Иван тормознул неподалеку от входа — развороченного стеклянного куба. Часть стекол осыпалась, двери выбиты. Похоже — бампером.

Мы огляделись.

— Торчим как прыщ на заднице, — резюмировал Иван.

— Внутрь въедем?

— Попробую.

Пикап подъехал к дверям, сунув «морду» внутрь.

— Саша, верх проходит?

— Проходит. Давай помалу.

В хрусте битого стекла мы вкатились в предбанник. Хлопки дверец, эхо. Акустика — под стать театру.

Бывать в оскверненном храме торговли до сих пор не доводилось. Разгром был основателен — стоящие и опрокинутые там и сям тележки и паллеты, вскрытые коробки на «ковре» из раскиданных бумаг, тряпок, платьев и нижнего белья. По сравнению с основным торговым залом это были цветочки. К ягодкам, в громадный зал вела «тропа» из раздавленных упаковок сока, бесчисленных разбитых банок и бутылок. Там начинались джунгли из поваленных стеллажей благоухающие тяжелым амбре продуктового перегноя.

Поглядев в сторону завалов торгового зала я вопросительно взглянул поверх крыши — Терминатор с отсутствующими глазами нежно поглаживал малокалиберную САУ по филейной части.