Трясущимися руками Сэм положил вырезки на место. Если профессор Фицджеральд знает что-то об этом деле, Сэму следует держаться поближе. Возможно, завести приятельские отношения с его племянницей – эта идея Сэму очень нравилась. Если только взбалмошная девица не прикончит его в то же мгновение, как он заявится. Такая куколка вполне способна на подобные выходки – Сэм это чувствовал. Он довольно улыбнулся сам себе: сложные задачки – его конек. А это точно задачка не из простых. Ему только требовалось найти подход.

Он увидел добычу на стене в коллекционном зале.

«Церемониальный масонский кинжал тамплиеров в ножнах. Собственность Корнелиуса Т. Рэтбоуна. 1855 год».

«Оно того стоит», – подумал Сэм и засунул экспонат себе под рубашку. Еще до того, как выйти из музея, Сэм составил план, как все устроить. Завтра в это же время он вернет свою куртку и получит еще и награду в придачу.

Эви зашла в квартиру Мэйбел, и подруги с трудом пробрались через дымовую завесу в гостиной: чета Роузов устраивала очередную политическую сходку. Даже через закрытую дверь было слышно, как они, сидя над кофе и тлеющими сигаретами, спорили о правах рабочих и трудящихся.

– Что стряслось? На тебе лица нет, – посочувствовала ей Мэйбел.

– Выдался просто чудесный день, старушка. – Эви рассказала ей о жутком убийстве Руты Бадовски, умолчав о подробностях с пряжкой. Она уже раскусила Мэйбел – та была таким же Дон Кихотом, борющимся с ветряными мельницами, как и родители. Она наверняка заставила бы Эви сходить в полицейский участок и сделать признание. Но Эви не желала заново проходить весь этот ад чужих воспоминаний.

– Жуть какая! И как думаешь, твой дядя сможет помочь найти убийцу?

– Если кто-то и сможет, так это дядя. Он просто гений.

– А ты будешь ему помогать?

Эви передернула плечами:

– Да ни в жизнь.

Страсти в гостиной накалялись, и споры перешли в крик. Кто-то ударил кулаком по столу и завопил «Мы должны делать больше!», а миссис Роуз принялась успокаивать хулигана.

– Мэйбел, я могу поспать сегодня у тебя?

Та посмотрела на нее вытаращенными глазами:

– Ты хочешь спать… вот под это?

Эви кивнула. Сейчас шум был ей необходим: он спугнет все кошмары.

Мэйбел пожала плечами:

– В таком случае будь как дома. Вот, можешь взять мою ночнушку.

Держа ее на вытянутых руках, Эви с недоброй ухмылкой оглядела целомудренное сооружение с воротником под самое горлышко.

– Если ночью я внезапно скончаюсь, пожалуйста, сначала сними с меня это недоразумение и потом зови на помощь.

– Объясни мне, пожалуйста, как мы с тобой можем быть подругами?

– Потому что я тебе нужна.

– И наоборот, Эви О’Нил.

– Не отрицаю. – Эви нежно чмокнула ее в щеку. – Ты лучшая подруга, какая только может быть, Мэбси.

– Почаще напоминай себе об этом.

Они улеглись в постели Мэйбел, закутались в одеяла и принялись наблюдать за пятнами света на потолке. Затем принялись говорить об операции «Джерихо» и бедном Рудольфе Валентино, обсуждать свое будущее, будто могли вылепить собственное счастье из тихих мечтательных признаний, сделанных в ночной тишине девичьей комнаты. Они болтали до тех пор, пока от усталости не начали заплетаться языки.

– Тебе доводилось когда-нибудь знать такие вещи, которые другим даже рассказывать страшно? – спросила Эви. Она уже давно не чувствовала себя такой усталой.

– Что ты имеешь в виду? – сонно пробурчала Мэйбел.

– Сама не знаю, – пробормотала Эви. Ей хотелось как-нибудь получше все сформулировать, и пока она думала, Мэйбел уснула.

* * *

Под потрепанным карнизом старого особняка паук наблюдал, как невезучая муха увязала в его паутине. Когда стало понятно, что ей уже не выбраться, паук не спеша подполз к жертве и укутал ее душащей шелковой мантией.

Дом тоже выжидал, как и паук. Наблюдал. Он затаился в безмолвии на много лет, пережил войны и гибели президентов. Мимо с ревом пронесся первый автомобиль, и аэроплан победил гравитацию. Теперь ожидание пришло к концу.

Глубоко внизу, в подполе, с кашлем ожил старый очаг. За его жерлом скрывался тайный проход в комнату, стены которой слегка мерцали знаками, нарисованными много лет назад согласно ритуалу. Страшный человек повернул рукоять, и ржавая металлическая заслонка наверху со скрежетом отодвинулась, открыв ночное небо, нетронутое светом городских огней. Отсюда отлично просматривались проплывавшие наверху облака, сверкающие звезды. Надвигающаяся комета будет видна здесь во всей красе. Страшный человек стоял под черным небом, обнаженный. Его кожа тоже мерцала сплетением знаков. Положив глаза на алтарь, он склонил голову и принялся ждать, как паук, как старый дом.

Комнату наполнил жуткий шепоток, сначала тихий, затем все более уверенный и громкий – будто тысячи демонов слетались во мраке ночи. Темнота уплотнилась, обрела тело и зашевелилась. Щупальца мрака потянулись навстречу страшному человеку и его подношению, и даже равнодушные холодные звезды отвели взгляд.

В утренней «Дэйли Ньюс» историю Руты Бадовски опубликовали под огромным вопящим заголовком «УБИЙСТВО НА МАНХЭТТЕНЕ!», под которым напечатали нечеткую фотографию ее объятых горем родителей. Дожидаясь возвращения дяди из полицейского участка, Эви перечитала все доступные статьи в газетах. В них упоминалось о том, что убийство носило ритуальный характер и маньяк оставил записку с цитатой из Библии и оккультными символами, но неизвестно какими. Очевидно, детектив Маллой намеренно скрывал детали. А Эви вообще не хотелось их знать. Она проснулась от звуков ненавистной мелодии в собственной голове.

Ни в одной газете не говорилось о том, что детективы обратились за помощью к Уиллу, и это возмутило Эви. Да, это не самый благородный повод, но сильнее, чем дурная слава, не было и нет ничего. Упоминание дяди Уилла в связи с расследованием жуткого убийства непременно привлечет в музей толпы любопытных. Приближался час дня, музей был открыт с половины десятого, и единственным их посетителем оказался загадочный субъект из Техаса, продававший участки на кладбище. Эви увидела большую стопку счетов на столе у дяди и пару писем из налоговой и риэлтерской компании. Если они не привлекут посетителей, то в скором времени окажутся на улицах со всей своей коллекцией, и Эви придется вернуться в Огайо.

– Здесь всегда так? – не выдержала Эви и обратилась к Джерихо, полностью поглощенному каким-то религиозным трактатом, провонявшим старой пылью.

Джерихо обескураженно посмотрел на нее:

– Всегда как?

– Безжизненно и пусто.

– Здесь просто очень спокойно, – согласился Джерихо.