хотел привлекать к себе лишнего внимания производя смену владельца в трудное для компании время. На вашем рынке Николаю Васильеву доверяли. Затем стали доверять его сыну. Бумаги давно переделаны, как и доходы. Просто пока не довели до сведения всего коллектива. При желании, Лиза, я могу подарить тебе этот магазин.

Но я уже думала о другом.

— Леон, у вас же нет наследников, кроме мамы и Влада. После вашей смерти им достанутся ваши акции. Возможно, настоящее положение дел компании всё же известно ещё кому-то?

— Я ему целый месяц об этом говорю, — неожиданно согласился со мной Стас. — Но он не хочет меня слышать.

— Потом поговорим, — раздражённо бросил Леон и выключил ноутбук. — Пошли, Лиза, будем вместе выбирать тряпки, если одна ты этого сделать не можешь.

Ночью я проснулась от сильных болезненных спазмов в животе. Предвестников наступающих месячных. Осторожно и, как мне казалось, бесшумно, перелезла через спящего Леона. Но он тут же сел на кровати:

— Лиз, ты куда?

— В туалет. Я немного побуду там. Наверное, женские дни начнутся.

— Жаль, — тихо произнёс мужчина. — Очень жаль. Я думал о тебе и ребёнке.

— Леон, ну какой ребёнок! Я же вам говорила.

— Иди, Лиз, — раздражённо бросил он.

Живот стало хватать сильнее, и я решила задержаться на унитазе. У меня так часто было. Когда посмотрела вниз, то увидела разводы крови. Месячные, к моему счастью, всё же начались.

Совершив все гигиенические процедуры, решила сходить не в столовую, а на кухню. Знала, что там есть аптечка. Обязательно должно найтись какое-то обезболивающее. Набросила на пижамный комплект длинный халат, обула мягкие домашние туфли и вышла из спальни. Леон ничего не сказал. Наверное, уснул.

В кухне, к моему удивлению, курил и пил кофе Стас. Тоже удивлённо вздёрнул бровь при моём появлении.

— Совесть мучает?

— Хотела аптечку найти. Знаю, что где-то здесь. Можно что-нибудь обезболивающее? — тихо спросила я, решив не провоцировать его на унижения или скандал. К тому же кухня находится далеко от спальни. Бесов вряд ли услышит, кричи или не кричи.

— Что, Леон поколотил?

— Нет. Живот болит, — призналась я, не решившись озвучить причину. Вряд ли эти мужчины привыкли к подобным разговорам.

Стас принёс аптечку, поставил на стол, но не убрал с неё свою огромную лапу:

— Почему он болит? Что там с тобой Леон по ночам делает?

— Никто ничего не делает. Женские дни начались. Можно таблетку или нет?

— Наследник в пролёте, — хмыкнул мужчина. Покопался в лекарственных упаковках и протянул мне одну. — Это спазмолитик. То, что тебе нужно.

— Откуда вы знаете? — автоматически произнесла я, выдавливая кругляш и запивая водой.

— Я всю жизнь служил. Нас учили не только оказывать первую помощь, но и роды принимать. Сядь, поговорим.

Я села за стол:

— О чём?

— О том, что ты подумала в магазине. Или мне показалось? — произнёс мужчина.

— Вы не любите женщин…

— Почему же. В определённые моменты очень даже люблю.

— Я имела в виду, что вы не любите слушать женщин. Зачем вам мои догадки?

Глава 22. ПМС и Бали

Мужчина пожал плечами.

— Если мысли дельные, можно и послушать. Когда мы оказались в Америке, мне было восемнадцать, а Леону — четырнадцать. Но ты права. Леон во многом придерживается привитых в детстве традиций, особенно в отношении женщин. Возможно потому, что меня воспитывала мать и от многого ограждала. Леон с самого рождения жил рядом с отцом и видел лишь жестокость и насилие. Наши семьи принадлежали к яростным сопротивленцам, — рассказал Стас.

— Но именно вы выбрали военную специальность, а Леон предпочёл экономику.

— У него к цифрам талант. Леон посещал школу. Его отец тоже в своё время получил хорошее образование, а я в школе появлялся периодически. В основном для того, чтобы присматривать за ним. Его отец уже в то время был очень состоятельным, а мой, кстати, был врачом. Его ценили, но он тоже воевал. Никаких послаблений для него никто не делал. Ты, возможно, слышала, что многие отряды формировались, в том числе и по родственному принципу. Мой отец, отец Леона, мы — дети и подростки, ещё плюс трое братьев, затем двоюродные, племянники, вот тебе и целый отряд. У отца Леона было четыре жены, а у моего — одна. Пусть женщины и не ценятся, но выкуп за них платить нужно. Не все могли его себе позволить. Ладно, рассказывай, о чём подумала.

— Если Леон погибнет, его часть отойдёт маме и Владу. Всё снова вернётся в семью.

— Думаешь, сама мама хочет смерти когда-то оставленного сына? — покачал головой Стас. — И это мне говорит женщина?

Но я видела, что мои слова заставили его задуматься. Скорее всего, он тоже думал об этом, как об одном из вероятных вариантов объяснения происходящему.

— Я не уверена. Это лишь предположение. Несколько раз я видела Ангелину Руслановну. Она мне не понравилась. Я помню, ещё когда был жив отец Влада, в бухгалтерии часто шептались, что у неё есть любовник. Не думаю, что эти слухи возникли на пустом месте. Вполне возможно, что не мать хочет убить сына, а её любовник решил устранить конкурента, чтобы прибрать к рукам компанию. Если он существует, то знает о настоящем положении дел. Не станет выходить из тени и афишировать их с Ангелиной отношения. Можно спросить?

— Давай, — кивнул головой мужчина.

— Я очень давно об этом думала. Сама не знаю, зачем. Почему Влад живёт с вами? Не отдельно, не с матерью?

— Хороший вопрос, — обрадовался Стас Горыныч. — Сначала Влад приезжал в гости, знакомился с братом, привыкал, узнавал. Притирались друг к другу, налаживали общее управление компанией. Всё логично. Затем стал оставаться на ночь, потом жить неделями. Леон всегда был только «за» подобному рвению младшего брата. Для него настоящая кровная семья всегда была и будет на первом месте. И то, что Влад здесь прижился — это лишь радует Леона.

Горыныч посмотрел за мою спину, так как я сидела ей к дверям кухни и, наклонившись, тихо добавил:

— Но с какой целью Влад здесь прижился, я не знаю. Ничего подозрительного я за ним не замечал. Любой разговор о причастности матери или брата к происходящим событиям, ты и сама это слышала, Леон воспринимает сильно отрицательно. Но лишь Влад мог знать о…

Стас не успел закончить предложение.

— Лиза, что ты здесь делаешь? — буквально рявкнул Бесов за моей спиной.

Даже Стас дёрнулся от его крика, и мы стукнулись друг о друга лбами. Как не караулил Горыныч свою вторую начальственную голову, но не