цехе фасовки готовой продукции. В самом начале, пока руководил отец Влада, одной из моих обязанностей было ходить по цехам и проводить беседы с рабочими на тему права. «Пятиминутная идеология», так прозвали рабочие мой приход. Чаще всего тем, кто обращался с вопросами, нужна была консультация узкого специалиста. Тогда я говорила, к какому именно чиновнику нужно обратиться. Но попадались и типовые вопросы, на которые я могла ответить.

Как правило я общалась сразу с несколькими бригадами. Всех рабочих, конечно, не помнила, но мастеров и бригадиров в лицо запомнила быстро.

Виталик стал подходить ко мне в столовой. Сразу было обычное общение, затем он стал выказывать повышенный интерес. Мне было двадцать два, ему — двадцать шесть. Внешне приятный, не наглый, умеющий произвести хорошее впечатление. Часто говорил о своей маме, что она сильно болеет, что за ней требуется постоянный уход и дорогие лекарства. Я уже знала, что он иногда опаздывал на работу или приходил сонный и отсыпался где-нибудь в укромном уголке.

Мне, как и многим другим, было его жаль. Единственный сын, круглосуточно ухаживающий за тяжелобольной матерью. Я, да и девочки с бухгалтерии постоянно подсказывали ему, когда и на какой вид помощи ему можно написать. Часто к подобным заявлениям нужно было прикладывать справки от врачей. Но Виталик их не приносил. Объяснял тем, что у него просто нет на это время. Чтобы получить заключение комиссии, маму нужно было дополнительно возить по врачам, сдавать анализы. А они жили на пятом этаже дома, лифт в котором был не предусмотрен.

Иногда он подвозил меня с работы и оставался на чай.

— Что, даже в кафе не пригласил? — хмыкнул Стас.

— Не пригласил. Да я и не напрашивалась. У человека чеки из аптеки длиннее, чем у семьи из семи человек в магазине. Какое может быть кафе! Чеки за лекарства, кстати, он приносил.

— Момент, когда он трахал тебя, можешь пропустить, — впервые обратился ко мне Леон. — Как появились фотографии?

— Не знаю, — честно ответила я. — Он никогда не оставался у меня на ночь. Ему было нужно возвращаться к матери. Для этих снимков я не позировала. Возможно, всё же когда-то задремала…

— Дремать и сосать член одновременно мало у кого получается, — возразил Стас, разглядывая соответствующую фотографию.

— Я не знаю, как её можно было сделать. У нас такого не было. Никогда. Я ему так не делала! — чувствуя, как горит от стыда лицо, повысила голос. — Когда он прислал эти фотографии в первый раз, её не было. Их было пять, а не шесть.

— Дай свой ноут, посмотрим ближе, — решил Стас, подключая мой телефон к ноутбуку Леона. — Продолжай, Лиза. Когда ушла любовь, завяли помидоры…

— Любви не было. Но в двадцать два, когда у половины моих одноклассниц уже были дети, мне тоже хотелось узнать, как они делаются. Практически, — произнесла я. — Виталик был вполне симпатичным, чтобы меня не вытошнило в самый ответственный момент. Да и других кандидатов на роль первого мужчины на моём горизонте не наблюдалось, если честно. Но мне не понравилось. Я его не хотела. Решила, что лучше ни с кем, чем с ним. Он стал одалживать у меня деньги, забывая возвращать. А мне было неловко ему об этом напоминать. Просил прикрывать его перед руководством за свои частые опоздания. Я стала замечать, что по утрам от него пахнет спиртным. Словно он ночью не за мамой ухаживал, а вместе с ней пил. Я старалась его избегать. Он заметил. Стал караулить на проходной, устраивать скандалы. Один раз даже толкнул на тротуаре. Был гололёд, я не удержалась и упала прямо на проезжую часть, под колёса выезжающей с территории предприятия грузовой машины. Хорошо, что водитель меня заметил и смог уйти в сторону. Этот инцидент произошёл на глазах охраны, попал на камеры. Всё дошло до ушей дяди Димы. Пришлось ему во всём признаваться. Дядя Дима вызвал Виталика для разговора к себе в кабинет, но тот не только не пришёл, но и две недели не появлялся на работе. Без всяких документов. Тогда поехали к нему домой.

Уже там оказалось, что мать Виталика полностью здорова и живёт в деревне, в другой области. А такие романы, как со мной, он заводил с многими девушками, не афишируя этого. У него был роман с девушкой-фармацевтом, которая отдавала ему не забранные покупателями чеки, которые он приносил для отчёта за выплаченную ему материальную помощь. Собирал с нас деньги, чтобы гулять в дорогих клубах. Поэтому и опаздывал с утра и запах спиртного был. Его уволили по статье за прогулы. Через месяц он прислал мне пять фотографий оценив их в пять тысяч долларов. Если я не дам денег, пообещал отправить их не только всем сотрудникам предприятия, но и моим родителям. В банке мне дали кредит лишь на три тысячи долларов. Ещё пятьсот я смогла насобирать и пятьсот одолжить. Поняв, что или четыре тысячи, или ничего, Виталик согласился.

— А ты не подумала, что через неделю ничто не помешает ему потребовать ещё раз. И значительно больше, — удивился Стас.

— Подумала. Пригрозила дядей Димой. Сказала, что больше денег я найти не смогу и терять мне уже будет нечего. Думаю, он поверил мне. Всё же мы общались почти год. Он видел, что деньги на меня не сыпятся. Я тогда платила кредит за учёбу. А новый закончила платить буквально четыре месяца назад. Наверное, Виталик решил, что теперь я могу взять очередной, — предположила и встала с дивана, мысленно вспоминая, где в последний раз видела ключи от своей квартиры. Хорошо, если я их переложила из старой сумочки в новую. Мне совсем не хотелось возвращаться за ними в дом Леона.

— Сядь на место, — приказал Стас.

Я отрицательно покачала головой.

— Мне сказали рассказать и уходить. Я всё рассказала. Больше добавить нечего.

У самой двери кто-то удержал меня за плечо. Я знала кто это, даже не оборачиваясь. Невольно отшатнулась и сбилась с ритма дыхания.

— Лиза, вернись на место, — негромко произнёс Леон.

— Стоя добивать неудобно? — ответила, по-прежнему не оборачиваясь. Когда его вторая рука скользнула по моему плечу, снова зажмурилась от страха.

Мужчина легко приподнял меня и отнёс обратно на диван. Но не стал садиться рядом, вернулся к Стасу.

— Последняя фотография, как и две первые — точно не твои, — произнёс тот. — У этой девушки на левой ягодице две родинки. У тебя, насколько я помню, одна на правой.

— Откуда ты помнишь? — тут же прошипел главный Горыныч.

— Пока ты кайфовал после полученного удовольствия