Люси пригласила гостью в кабинет.

– Рад тебя видеть, Юлия. Прекрасно выглядишь.

Рашид пытался уловить настроение галерейщицы. У него вспотели ладони, бегали глазки. Он никак не мог взять себя в руки.

– Нечаев мне показал первый этаж правого крыла, где мы собираемся открывать аукционный дом. Я поражена, Рашид. Там до сих пор ничего не сделано.

Мамедов облегченно вздохнул, встал из-за стола, поцеловал даме ручку. Усадив ее в кресло, предложил выпивку.

– Сухой мартини и немного джина. Так что ты скажешь? Я получаю кучу предложений. У меня есть возможности достать Гогена, Моне, Сезанна – импрессионисты всегда в моде. Мы можем открыть торги хоть завтра, а на вырученные деньги покупать русскую живопись.

– Юлечка! Официальное открытие «Континенталя» намечено на Рождество. Точнее, на двадцатое декабря. У нас еще полгода в запасе. Все будет сделано в лучшем виде. Торги состоятся в дни открытия. Даю гарантию.

– Гости разъехались? – спросила она, принимая бокал.

– Не все. Погода хорошая, гуляют по Кремлю, катаются на речных трамвайчиках.

– Следующий вторник – последний день. Илья хочет получить свои картины назад.

– Но на их место надо повесить копии.

– Для кого? Ты не закончил отделочные работы на десяти этажах, не говоря уже о крыльях. К Рождеству копии будут готовы. К официальному открытию. Ты знаешь, как трудно найти хорошего копииста? Я уже забраковала три кандидатуры. Мы с мужем никогда не имели дел с теми, кто занимается подделками, мы их презирали, а теперь мне приходится искать этих прохвостов и входить в их круг. Они пугливы, недоверчивы и очень тщеславны. Мне нужно время. И тут еще одна загвоздка. От них придется как-то избавляться. Зачем нам слухи, я же говорю, они тщеславны, хвастливы.

– Доверь эту проблему мне. Сначала надо найти достойных мастеров, а потом я позабочусь о мастерской для них, где они получат все необходимое для работы. Вот только выхода из этой мастерской не найдут.

Юлия сделала два глотка.

– Хочешь построить новый замок Иф?

– Они будут жить как короли, но соблюдать определенные условия.

– Мне нравится твоя идея. Но сейчас удели особое внимание аукционному дому. К Рождеству я подготовлю десятка два шикарных лотов. Мир ахнет. Тебе это нужно не меньше, чем мне.

Рашид отпил из своего стакана глоток сока и заговорил вполголоса:

– Знаешь, Юлия, о чем я мечтаю?

– Догадываюсь.

– Да?

– Ты хочешь всю галерею моего мужа развесить в апартаментах отеля.

Он поднял брови:

– Почему бы не помечтать? Тогда нам и копиисты не понадобятся.

– Сумасшедший.

– Я предлагаю великолепную сделку. Ты останешься собственницей картин, они твои. И аукционный дом будет принадлежать тебе, но это мы не будем афишировать. Ничего, по сути, не произойдет, просто поменяется место экспозиции.

Юлия допила напиток и поставила бокал на стол.

– Ты забываешь, Рашид, что галерея принадлежит моему мужу. Лично я могла бы пойти на такую сделку, я предпочитаю западное искусство, а отелю нужно только русское – это соответствует его имиджу. Правда, я к твоему предложению добавила бы еще один пункт. Здание галереи принадлежит городу, земля под ним тоже. Убери из здания галерею, и мэрия заберет помещение под свои нужды. Если выкупить его вместе с землей и записать на меня, тогда другое дело, при таких условиях все остались бы в выигрыше.

– Я подумаю, что можно сделать в этом направлении. Наша идея может воплотиться в жизнь.

– Конечно. Если мой муж умрет.

Рашид ухмыльнулся:

– Мне нужно лишь твое согласие.

– А вот его ты не получишь, Рашид. Илья будет жить до тех пор, пока я не найду его последнее завещание. В нем сказано совершенно определенно: галерея переходит по наследству городу. Мы оба останемся с носом, если завещание сработает. Найти его непросто, Илья даже своему адвокату не доверяет. Так что придется повременить и пока выполнять прежние договоренности. Во вторник ты сдаешь картины в галерею и забираешь свой залог. Наберись терпения.

После ухода Юлии Мамедов задумался. Он догадывался, где Баскаков хранит свое завещание, знал о маленьком сейфе в хранилище, куда отвозил деньги. Именно в этот сейф Илья Данилыч положил документы и расписки. Но туда невозможно подобраться. Стоп! А как же сыщик Геннадий? Тот тип, с которым он встречался. Ведь он хотел заменить настоящие деньги фальшивыми, а потом устроить пожар, значит, он знает, как попасть в хранилище.

Мамедов вызвал Эдди Нечаева. Тот появился через пять минут с листком бумаги в руках и тут же воскликнул:

– Новое письмо от шантажиста!

Мамедов не сразу понял, о ком идет речь.

– От кого?

– От того самого, который требует бриллианты за картины. Мы же дали объявление в газету, как он просил.

– Читай.

Нечаев уткнулся в лист бумаги:

– «Если вы согласны, то ищите камешки. Обмен произведем на улице, при всем честном народе. Если вы захотите устроить мне ловушку, то картин вам не видать. Перед обменом я должен увидеть бриллианты. Как? Скажу потом. Получите камешки – дайте то же объявление в газету».

Мамедов старался сосредоточиться. У него голова шла кругом от череды событий, к которым он не был готов.

– Еще раз.

Нечаев прочитал письмо второй раз.

– Он не боится, что его письма можно отследить? – спросил хозяин.

– Я подключил лучших специалистов к розыску компьютера, с которого они идут. Мы его вычислим.

– Ты веришь, Эдди, что картины у него?

– Думаю, да. Чтобы убедиться, можем потребовать описания задней стороны холста. У нас есть особые приметы полотен, о которых никто не знает, кроме Баскакова. Юлия передала нам копию реестров, по ним братья Леблан определили подлинность полотен. Вор может их описать, если картины в его руках.

– Это верно. Продолжай поддерживать с ним связь, мы не должны упускать парня из виду.

– Если ты хочешь идти на обмен, то вор прав. Где ты возьмешь такое количество бриллиантов?

– Мне нужно повидаться с Алиной Малаховой. Лучшего специалиста в этой области мы не найдем.

– Даже она не сможет найти столько бриллиантов. Речь идет о пятидесяти миллионах.

– Ты не рассуждай, а делай. Или у тебя есть другие идеи?

– Нет.

– А теперь найди сыщика, с которым мы встречались в ресторане «Маяк», мне нужно с ним поговорить. Это срочно.

Банковский менеджер ввел данные девушки в компьютер и подал ей ключ с брелоком, на котором стоял номер 839.