лишь секс, без претензий, без обязательств. Он любит только тебя, и я все еще люблю тебя, — Сильвия опустилась на пол рядом с невестой.

— Я хотела показать тебе, как мне было плохо видеть тебя с другим, но он сам предложил.

Сильвия обняла девушку, прижала к себе. А та прильнула к подруге. Пусть она предательница, обманщица, но ей просто необходима поддержка. Настя не могла рассказать, что еще случилось. Втягивать Сильвию в дела с Бертом, означало подвергать опасности.

— Что вы тут делаете? — нашел их и Игнатий.

— Она знает, Игнат, — тихо сказала Сильвия, — видела нас.

— Прости, дорогая, — упал на колени молодой человек.

— Увезите меня отсюда, — попросила теряющая сознание Настя.

Я сейчас подгоню машину, — прохрипел жених, — выходите на улицу.

Сильвия помогла Насте подняться, вытерла слезы, разводы от туши и, держа под руку, вывела на улицу. Тут же подъехал автомобиль, Игнатий распахнул дверцу. Настя села на заднее сиденье.

— Ладно, — Сильвия хотела закрыть дверцу, но Настя остановила ее, схватив за руку.

— Не уходи.

Во взгляде Насти было столько боли и отчаяния, что Сильвия села в машину рядом с ней. Вернувшись на съемную квартиру, Сильвия помогла Насте снять свадебное платье, расплела прическу и отправила в душ. Когда Настя вышла из ванной, Игнатий сидели вместе с Сильвией за столом. Они ожидали реакции Насти на все, что произошло на свадьбе.

— Настя, — начал Игнатий, — я очень виноват перед тобой.

— Не надо ничего объяснять, — остановила Настя, — я видела достаточно и должна злиться на обоих. Мне тяжело вдвойне, ведь я люблю каждого из вас и не знаю, как с этим быть.

— О! Дорогая, — Сильвия бросилась к Насте, обняла. Затем их губы встретились, слились в поцелуе. Игнатий растерянно смотрел, как целуются его женщины. Тут швейцарка поманила его, приглашая присоединиться. Троица переместилась на кровать. Опьяненные желанием и новыми ощущениями, молодые люди погрузились в страстный омут брачной ночи. Медовый месяц втроем оказался более, чем странным. Мелкая ревность приводила к ссорам, зачастую оканчивающиеся бурным сексом. Настя любила и Сильвию и Игнатия, но даже когда они были вместе, не могла с собой ничего поделать. Она боялась потерять их. Боялась, что случится что-то, что сломает их хрупкий мирок. Через две недели случился звонок.

— Настя. Тебя ждет машина.

Не смея отказаться, Настя ехала к Альберту. Там снова повторилась сцена в подсобке. Берту нравилось унижать, заставлять чувствовать себя ничтожеством. Регулярные поездки не могли не вызвать подозрений. Сильвия чувствовала перемены в Насте, когда та возвращалась, как побитая собака. А Игнатий молчал, ни о чем не спрашивал. Но жена не могла лишний раз посмотреть ему в глаза, не могла сказать правду. Потом Игнатий сам стал задерживаться в клубе. Как-то они с Cильвией решили сделать сюрприз и вернулись в клуб через пятнадцать минут после своего ухода. В кабинете у Игнатия на коленях сидела молоденькая официантка. Ее открытая грудь и спущенные трусики не оставляли сомнений в происходящем.

— Уволена, — указала ей на дверь Настя. Подошла к мужу и замахнулась. Молодой человек перехватил ее руку у самой щеки.

— Не делай того, о чем пожалеешь!

— Да как ты смеешь? Тебе мало нас с Сильвией? Да любой мужик может только мечтать о таком!

— Я не любой, — огрызнулся Игнат, — лучше скажи, куда это ты ездишь каждый вторник?

От неожиданности, Настя стала хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Она не могла сказать и слова, словно голос куда-то пропал.

— Я знаю, чья машина увозит тебя, — упрекнул Игнат, — как ты можешь?

— Он пригрозил убить тебя, если проговорюсь — выдавила ошеломленная Настя.

— Так значит, все правда? Дрянь! Потаскуха! — Игнат залепил увесистую пощечину, от которой Настя отлетела в угол.

— Не смей, — бросилась на защиту Сильвия.

— Стой! — Игнат схватил Сильвию за волосы. Девушка стала яростно отбиваться. Неутоленное желание, злоба заполнили сознание молодого человека. Он силой опустил Сильвию на колени, стянул юбку и грубо вошел в нее. Продолжая держать девушку за волосы, он насиловал ее на глазах у оглушенной Насти, словно бес вселился в него. Настя с ужасом осознавала, что Сильвия вовсе не пытается вырваться, наоборот она страстно извивается, вскрикивая, когда Игнатий доставляет ей боль. Он же с силой сжимал ее тело, оставляя багровые полосы и царапины. Настя была в ужасе видя, с каким садистcким наслаждением Игнатий занимался сексом с подругой. Это чужой человек, не тот, кого она любила, не тот, за кого вышла замуж. После небольшой передышки пришла очередь Насти. Игнатий еще раз залепил ей увесистую пощечину, потом вытащил ремень из брюк, хлестнул ее по спине, отчего кожа мгновенно вздулась, потом вывернул ей руки за спину и привязал к батарее. Вошел он также грубо, совершенно не задумываясь, что испытывает девушка. Сильвия вместо поддержки также присоединилась к Игнатию. Схватив Настю за шею, она сжала так, что нечем стало дышать. Девушка стала вырываться, распаляя и без того дикое желание любовников. Сильвия слегка ослабила хватку и впилась в рот Насти, не давая ей вздохнуть. Ее острые коготки расцарапывали кожу на Настиной груди, до боли сжимая сосок. Настя пыталась кричать, отчаянно билась. Но любые попытки вырваться, приводили к еще более болезненным ощущениям. Она молила бога, чтобы все закончилось. Настя обмякла и не сопротивлялась, пока Игнатий и Сильвия не достигли желанного оргазма.

Не помня как, Настя добралась до дома, стала метаться по квартире, собирая вещи. Игнатий с Сильвией остались в клубе, их оргия продолжалась еще долго. Домой возвращаться не хотелось, оставалась только квартира — свадебный подарок босса, которым молодожены не воспользовались. Настя взяла ключи и поехала туда. Впервые она напилась в одиночку. Она не могла так больше жить. Уж лучше быть одной, чем видеть, как дорогие люди превращаются в грязных животных и садистов. Шок от испытанного превратил ее в кусок трясущейся от страха и унижения плоти. Насте хватало оскорбительных поездок к Берту, а теперь, когда Игнат знает, она не могла больше жить с ним. Замок оказался из песка.

Сильвия приехала на следующий день.

— Прости, — бросилась она на шею к Насте, которая молча открыла дверь. — Я не знаю, что на меня нашло.