доноситься звуки расстёгиваемых пряжек и шуршащей шнуровки.

- Тебе помочь?

- Не надос.

 

Свернувшись в объятьях вождя Ирда подумала: «Какой необычный день… необычный и хороший». Пару раз, за ночь, Ирда просыпалась, когда великаны будили друг друга, чтобы сменить караул. Просыпалась и Ветта, высовываясь из обоза с мечом наголо. Но за эту ночь их уже никто не потревожил. Утром же пока воительница облачалась в броню, великаны снова отправились на охоту, а оставшиеся в лагере приступили к сборам. А Ирда, сделалав себе новую одежду, обвязав пару полотен шелка вокруг груди и бёдер, поджидала спутницу около повозки:

- Нам нужно вернуться на курган – обратилась она на родном языке собеседницы.

- Для чего?

- Разве ты не заметила, что мой обоз гружен саблями, кольчугами и стрелами? Великаны не сумеют попасть туда, а добру не стоит пропадать.

- Это хорошая мысль.

Предупредив вождя, девушки отправились назад на капище. Ветта заскочив на кобылу, подтянула Ирду, посадив боком перед собой. От скачки и свежего утреннего ветра цепочки Ирды наполняли воздух звоном, а длинные чёрные волосы развивались… И лезли спутнице в глаза, от чего Ирде пришлось их собрать в кучу и держать руками. В дороге верхом стало ясно, зачем воительнице такие сапоги, что навело Ирду на мысли: «А я ведь не умею ездить на лошади так. Только боком. И готовить не умею. Я вообще много чего не умею. А Ветта даже владеет мечом, причём сильно лучше многих мужчин...». Ирда повернула голову вбок, и её лицо оказалось совсем рядом с веснушечным, лицом её новой подруги.

- Ветта. – нерешительно обратилась она.

- Да?

- Научи меня быть сильной.

- Мне кажется, что ты и так сильная. Подчинила великанов, водишь караван, выбралась из пут. Меня спасла. Не рубка саблей есть проявление силы, а…

- Хорошо. Научи меня рубить саблей. – Прервала воительницу Ирда. – Мне нужно научиться сражаться, а не ждать каждый раз защиты.

- Всё ждала, когда ты попросишь – заулыбалась всадница.

В свете дня склоны холма выглядели сильно хуже, чем ночью: Всюду вповалку лежали порубленные надвое воины, трава от манёвров боя была клоками выдрана из земли, на склонах холма виднелись чужеродные для этого места таблички, исчерченные тёмными письменами. К мертвецам уже успели слететься падальщики,

И пока воительница, шипя проклятья, от усилий и неудобства стаскивала кольчуги с павших врагов, Ирда, медленно двинулась обходить курган. Она искала вход. «Кто ты принцесса-колдунья? Учительница Олесии – моей наставницы. Как ты узнала про меня?» - вела внутренний монолог девушка, словно надеясь услышать ответ.

Оставив спутницу по другую сторону холма, девушка нашла каменную арку. К её ужасу камень, что должен был хранить покой усопшей, был расколот пополам и его верхняя часть оттащена в сторону. С содроганием и благоговением Ирда подошла к проёму, и притронулась к краю камня. Встав на цыпочки, девушка заглянула внутрь. Хоть дыра и была довольно большой, но солнце её не встало под нужным углом, чтобы можно было разглядеть содержание гробницы.

Собравшись с духом, Ирда подтянула себя на руках, чтобы перевалившись через камень оказаться внутри. Но цепочки её наряда зацепились за острый край, болезненно дёрнув девушку обратно. Но она не сдавалась, и со второй попытки помогая себе ногами, сумела оказаться в полуосвещённой усыпальнице. Воздух внутри был сухой, и ноздри щекотала пыль. Всё помещение было рассечено пополам линией света, словно стеной, в которую словно влипли, поднятые вторжением пыль и песок.

На полу было множество беспорядочных следов. Напротив входа стоял каменный саркофаг, с отодвинутой в сторону плитой-крышкой. С замиранием сердца девушка едва дыша, подошла к месту последнего покоя царицы. Каждый звон от её движений казался неуместным в этом доме вечного сна. Колдунья лежала в своей каменной кровати, скрестив руки на груди. Невозможно было разглядеть, ни черт былого лица, ни силуэта. Тело было уже много лет как высохшей мумией. На запястьях и плечах, были потемневшие от времени золотые браслеты. Голову поверх выцветших волос венчала скромная корона. На ссохшейся как старый пергамент коже, виднелись татуировки – письмена. Ирда поняла, что это древние заклинания.

Оторвав взгляд от того, что когда то было великой царицей, девушка стала разглядывать внутреннее убранство этой небольшой комнаты. Вдоль стен стояли низенькие лавки уставленные шкатулками с украшениями и камнями, гребни для волос, небольшие плошки и кувшины, содержимое которых истлело задолго до того, как это место осквернили. И всё это было в жутком бардаке, словно кто-то пытался среди этой утвари найти, что-то более стоящее, чем золото или бриллианты.

Хоть в полумраке и тяжело было разглядеть детали, но стены были покрыты письменами на не известном Ирде языке. «Почему Олесия не обучила меня этому письму, если сама училась у этой царицы?» - вопрос, не дававший девушке покоя. Утреннее солнце поднималось выше и света в гробнице становилось всё меньше. Стараясь не упустить момент, Ирда нащупала медное зеркальце среди утвари. Из-за всех сил натерев его краем своей набедренной ткани, она метнулась к выходу и стала направлять солнечный зайчик, на своды, пытаясь понять суть изображений.

Маленький отблеск света начал вырывать части образов на выцветающих стенах. Пенный край моря. Лес, который рубят мужчины. Нет, это уже другой фрагмент. Вернулась. И тут зеркальце падает из ослабевших пальцев девушки. Она не могла поверить. Дрожащими руками она вновь, подняла кусочек металла, и вновь направила бегающий из стороны в сторону лучик света на своды. Это был подвиг Иолая… Следующая сцена, изображала жреца заносящего кинжал над женщиной под присмотром змея. Следующая история была про мужчину разрывающего пасть химере, которая хвостом удерживала девушку. Черноволосую девушку.

Голова пошла кругом. Это был цикл её смертей и спасений. То, что она видела во снах. Далеко не все, но самые яркие. Облизнув пересохшие губы, девушка едва слушающимися руками и вжавшись в стену, чтобы уловить последний след неумолимо уходящего солнца, направила зеркало в верхушку зала. Все эти сцены лепестками сводились к изображению сидящей на троне черноволосой царицы сжимающей в одной руке колосья ржи, а второй метающей молнию в монстра похожего на красного быка.

В полумраке, едва дыша, Ирда, снова двинулась к саркофагу, чтобы ещё раз взглянуть в своё лицо.

Глава 17.

Все чувства