Не сдерживаю ругательства. Других слов нет.

— Я тебе нравлюсь? — шепчет она. — Ну... внешне? Прости, что полезла к тебе в теле Илария. Я случайно, правда... я сумела подавить его, чтобы поговорить с тобой, а потом забылась. Забыла, что я не в своем теле.

Он... нет — она! Илари-я скользит по моему торсу кончиками пальцев, языком касается ямки на шее, обнимает, зарывается ногтями в корни волос.

Я вздрагиваю. Изо всех сил заталкиваю вожделение куда поглубже, чтобы на инстинктах не сорваться — и случайно не затолкать куда поглубже — в нее — другую часть своего тела.

— В смысле как друг? — Проклятье, что я несу? — Или как девушка? Или... как кто?!

Отвернись, твою мать, Рекс! Отвернись!

Пф. Ага-ага, мечтай.

Сдаюсь и краем глаза рассматриваю ее/его (убейте меня!) обнаженную грудь (как прекратить, как?). Ха, да никак!

Она замечает жалкие попытки сопротивления и сама кладет мою ладонь на свою округлость. Горло раздирает хрип, который я мучительно сдерживаю.

Корчась, огибаю искусительницу и поднимаю рубашку Илария, что осталась на полу, когда он исчез. Накидываю на плечи девушки.

— Одень, — требую почти агрессивно. — Не могу нормально соображать.

— И не надо! — Зараза сбрасывает рубашку. — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня. И... не только.

Одним движением (одним!) она умудряется стянуть мои штаны и ухватить там, где мне уже больно от желания разрядки.

— Первый раз за пять лет я захотела вновь вернуться к жизни. Когда узнала тебя... Иларий не позволял. Он боялся, что я снова его запру.

Я упираюсь в зелень ее миндальных глаз, рассматриваю персиковые веснушки, провожу по пояснице, ягодицам — и внезапно впадаю в ступор. Мысль о том, что я трогаю (нет, не девушку) Илария, своего товарища, окатывает меня кипятком, ошпаривает. Я вроде и возбужден, но у меня, простите за подробности, начинает падать, когда я вспоминаю, что внутри этой девушки есть еще и парень! Мой друг!

Иларий! Какая на хрен Илария?!

— Так, стой, — шаг назад и стараюсь смотреть в потолок (насколько это возможно, да). — Я не могу. И вообще... что за бред? Ты меня разыгрываешь?

— Нет, Рекс! Я другой человек! Настоящая! Я девушка. Я Илария. Девушка, которая... любит тебя.

А-а-а! Святой Кришна и мать его Будда! Я хочу орать!

— Эм, слушай, мне надо подумать, хорошо? — втягиваю носом воздух. — Но нет. Нет. Спать мы не будем! Без обид.

Девушка зябко обнимает себя. Расстраивается и стоит с видом отвергнутой мусульманской невесты, которая не понравилась мужу в первую брачную ночь.

— Но...

Я вылетаю из комнаты еще быстрее, чем вылетал, когда меня трогал Иларий-парень.

Слегка остываю, бродя по холодным, сырым коридорам. Этакая область антисекса. Илария, к облегчению, не поплелась следом, видимо, решила сдаться. Как теперь с ней... с ним общаться — я не знаю. Лучше пока отвлекусь. В идеале за бочкой виски, но во мне столько эмоций, что хочется применить их с пользой.

На Саре, скажем.

Включаю обаяние на полную мощность. У каждого человека свои способы очаровывать. У меня: легкая ироничная улыбка, приподнятые играющие плечи, яркая жестикуляция, плюс зачесанные слюнями волосы — так я похож на уверенного в себе героя гангстерских фильмов.

Захожу в спальню, ищу глазами Сару, а нахожу — мишень для плевков. Виса. Роется в сундуке.

— Ты че здесь забыл? — злюсь я.

— Не перепало?

Виса не оборачивается, с головой в сундуке, один зад торчит.

— Чего?

— Говорю: план по окучиванию госпожи прогорел? — Вампир окидывает меня взглядом, усмехается и копается дальше. Какой же он белый. Не лицо, а посмертная маска. — В какой-то затерянной Атлантиде сознания, я тобой, Рексик, восхищаюсь. Ты прямо не убиваемая бацилла. Но клянусь Дракулой, я найду от тебя лекарство.

Он рассматривает найденный ржавый нож, белые шарфы и записную книжку.

— Где Сара?

— Внизу? — паясничает он, откидывая русый хвост. — Откуда мне знать?

— Ну а ей стоит знать, кто перерыл ее вещи.

Собираюсь уходить. Дверь захлопывается перед носом. Чуть не огрел меня, ублюдок!

— Остуди нервы, — фыркает Виса и по традиции издевательски щебечет: — Я даже сделаю тебе какой-нибудь подарок. Видишь? Я пытаюсь наладить с тобой отношения. И ты попробуй. Все для тебя, пупсик. О, знаешь, что тебе нужно? Я знаю!

Дает ржавый нож.

— Зачем он мне?

— Он тупой и страхолюдный, а подобное тянется к подобному.

— Слушай, — хватаю его за края распахнутой красной рубашки. — Я уже побил тебя сегодня. Побью еще раз. Будь уверен. И в этот раз сомневаюсь, что не убью!

Лицо Висы перекашивает. Малахитовые глаза обагряются кровью, вспыхивают, словно фонарик, и я отшатываюсь.

Вокруг — темнота. Я ослеп?

— А теперь... отрежь, — голос льется карамельной симфонией.

Отрезать что? Чей это голос? Мой? Висы?

Сквозь серый дым просвечиваются очертания комнаты, я размахиваю руками, прогоняя туман и в один миг — прихожу в себя.

Твою мать!

Я спустил с себя штаны!

Стою с ножом и собираюсь отрезать себе член!

— Отрезай, — напевает вампир. — Отрезай, Рекси.

— Ах ты ублюдок! — натягиваю штаны и толкаю урода в татуированную грудь.

Кидаю нож в стену, но он вонзается в рамку на полке — с фотографией трех девочек — и я отвлекаюсь от намерения задушить Вису.

Сара меня прибьет.

— Не забывайся, щеночек. Если я захочу, ты мне не то что кланяться будешь, ты мне отсосешь.

С его носа течет кровь. Он вытирает ее и со злостью смотрит на свои пальцы.

Любопытно, ему тяжело подчинить меня воле, потому что я призрак или потому что колдун? В любом случае он напросился. Бью Вису в морду, но промахиваюсь — он резко наклоняется — и ударяю в деревянный столб кровати. Рычу от боли, держась за кулак. Ладонь, проткнутая Деркачом еще не зажила, а теперь и вторую руку чуть не сломал.

— Откуда фото? — едва слышно спрашивает Виса.

Я оборачиваюсь. Вампир подобрал фотографию Волаглиона и моего маленького отца, которая выпала из кармана.

— Не твое дело.

Собираюсь накинуться на него, но рука ужасно болит.

— Ошибаешься, — выговаривает он, сжимая губы до белезны. — Ты хоть знаешь кто это?

— А ты?

— Мой человек. — Виса разворачивает фотографию, тычет ей