подготовительным периодом, когда Бог испытывает силы человека. Как подчеркивает Исаак, пройдя через эти искушения и борения, человек входит в царство радости, когда с ним происходит «чудесное изменение»:

Пока человек пребывает в борьбе и продолжает борение, невозможно ему встретить свет разума или познать покой от помыслов… Но когда, по благодати Божией, время борьбы прошло для него, тогда он душою своею входит в место радости и на всякий день… обретает он в себе чудесное изменение, по слову Отцов. Пока же он не поднялся от этого места битв, он не обретет истинное утешение и не освободится от того образа жизни, который непременно исполнен уныния[445].

Богооставленность

Исаак часто говорит о состоянии, которое в сирийском языке выражается при помощи терминов mestabqanuta (оставленность), или mestabqanuta d — men alaha (богооставленность)[446]. Семантически близкими к ним являются термины «amtana (помрачение) и qutta'a (уныние, отчаяние)[447]: последний термин соответствует греческому aWkhdiba (уныние, отчаяние, безнадежность). По учению Исаака Сирина, вся жизнь христианского подвижника есть постоянная смена периодов «помощи» и «немощи», присутствия и оставленности, духовного подъема и упадка:

…Во все времена и на всех этапах подвижнической жизни помощь и немощь поочередно присутствуют в человеке. Бывает, что воздвигаются в нем бури против целомудрия; бывает, что сменяются состояния радости и уныния. По временам бывают у человека светоносные и радостные состояния, но вдруг опять появляются туча и мрак… Такие же перемены переживает человек, который пребывает в служении Богу. Иногда ощущает он помощь от божественной силы, которая внезапно появляется в уме; иногда же испытывает он противоположное ощущение, цель которого — в том, чтобы осознал человек немощность естества своего и сколь слабо оно, немощно, неразумно и младенчественно…[448]

Итак, периоды оставленности и духовного упадка необходимы для человека, чтобы он ощутил свою беспомощность. Богооставленность не есть удаление Бога от человека: она есть субъективное чувство отсутствия Бога, происходящее не от того, что человек в самом деле оставлен и забыт Богом, но от того, что, по той или иной причине, Бог хочет, чтобы человек остался один на один с той реальностью, которая его окружает. Так Антоний Великий был на протяжении многих дней оставлен бороться с демонами; когда же он изнемог от борьбы, Господь явился ему в виде огненного луча. «Где Ты был? — спросил Антоний. — Почему Ты не явился в начале, чтобы прекратить мои мучения?» И голос Божий ответил ему: «Я пребывал здесь, Антоний, но ждал, желая увидеть твою борьбу»[449]. Бог хочет, чтобы, перенеся опыт богооставленности, человек одержал свою собственную победу и стал достоин Его.

Богооставленность есть опыт всего человечества со времен грехопадения Адама. Она есть в равной мере опыт верующих и неверующих. Однако для верующих — это опыт временного отсутствия Бога, сменяющийся затем интенсивным ощущением присутствия, тогда как для атеиста это опыт постоянного и безысходного отсутствия. Атеист воспринимает отсутствие Бога как норму: хотя Бог не оставляет и не забывает его, он сам отрекается от Бога. Верующий, напротив, воспринимает ощущение отсутствия Бога как наивысшее и наиболее болезненное страдание: он не может смириться с отсутствием Бога и, хотя умом знает, что Бог не забыл о нем, душой и сердцем жаждет того, чтобы чувство присутствия вернулось к нему. Жизнь в Боге есть ощущение присутствия Божия, и когда это ощущение по каким — либо причинам нарушается, верующий человек не может успокоиться до тех пор, пока оно не вернется.

В этом смысле богооставленность является наивысшей мерой «кризиса» — суда, на котором верные отделяются от неверных. Опыт оставленности для каждого христианина имеет только два возможных исхода — либо умножение веры и приближение к Богу, либо «кораблекрушение в вере»[450] и утрата Бога: из этого опыта можно выйти либо «другом Божиим», либо атеистом. Исаак предостерегает от того, чтобы в периоды оставленности и искушений проклинать Бога, что может привести к потере веры. Так некоторые люди в эти периоды приходят к сомнению в Промысле Божием[451] и к мысли о том, «что Бог для них больше не существует, в то время как именно от Бога все это и происходит»[452]. Вместо того, чтобы гневаться на Бога, лучше было бы вспомнить о Его всеблагом Промысле и успокоиться: «Приблизься немного к Богу в испытаниях твоих посредством совести, о человек! Сознаешь ли ты, на Кого изливаешь гнев свой? Ты бы тотчас успокоился, если бы мудро помнил о сокровенном Промысле Его»[453].

Чувство богооставленности овладевает человеком по разным причинам[454]. Одна из причин — пренебрежение традиционными внешними формами молитвы и отсутствие благоговения: Исаак говорит о «тех, кто пренебрегает почтительными внешними формами, страхом Божиим и благоговением, которые следует показывать в молитве: каким бедствиям подвергаются они в состоянии богооставленности»[455].

Причиной богооставленности может быть собственное нерадение человека, недостаток терпения в скорбях, а также гордость. От всего этого рождается в человеке малодушие, а от малодушия — уныние:

Когда угодно Богу подвергнуть человека большим скорбям, Он попускает впасть ему в руки малодушия. И оно порождает в человеке одолевающую его силу уныния, в котором ощущает он подавленность души, и это есть вкушение геенны; сим наводится на человека дух исступления, из которого источаются тысячи искушений: смущение, раздражение, богохульство, жалобы на судьбу, превратные помыслы, переселения из одного места в другое, и тому подобное. Если же спросишь, что является причиной всего этого, то скажу: твое нерадение, ибо ты сам не позаботился взыскать врачевство от этого. Врачевство же от всего этого одно… Это смирение сердца[456].

Однако богооставленность появляется и по не зависящим от человека причинам. В частности, периоды оставленности, упадка, помрачения и отчаяния бывают у подвижников, живущих в безмолвии. В этом случае причина — неисповедимый Промысл Божий:

В то время, как бываем в омрачении, не будем смущаться, особенно если причина этому не в нас. Приписывай же это Промыслу Божию, действующему по причинам, известным одному только Богу. Ибо в иное время душа наша задыхается и бывает как бы среди волн, и, читает ли человек Писание, совершает ли службу, во всяком деле, каким бы ни начал заниматься, принимает он омрачение за омрачением. Он оставляет молитву и не может даже приблизиться к ней. Он совершенно неспособен представить, что наступит изменение и он опять будет в мире. Этот час исполнен отчаяния и страха, надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отходят