меня на первом курсе академии научили.

— Шутник от бога, — усмехнулся Кай, за что получил легкий толчок от Евы. — Да ладно вам, чего вы тут кипятком ссытесь от удивления? Подумаешь, ловец свел магическую татуировку, что тут такого?

— Не татуировку, — насупился Талер, — это метка Шики, которую невозможно снять при жизни. Так что я в каком-то смысле теперь уникален, — выпятил он грудь.

— Не на долго, — улыбнулся я, присаживаясь в свободное кресло поближе к закускам. Бион тут же сунул мне в руки бокал с вином.

— Это ты сделал? — спросила Мэйси. — Талер никому ничего не говорит.

— Я не знал, можно ли, — виновато произнес бывший Шики. Ну да, мы этот момент как-то не обсуждали.

— Не вижу в этом проблем, — подумав, произнес я.

Идея с меткой пришла мне по дороге в Краун. Классический случай, можно сказать, но способ снятия метки пришел мне во сне. Хотя не совсем способ, а скорее идея. Я бродил по Калейдоскопу вместе со Скаем, просто ходили как путники, куда поведет.

И был там непримечательный сон, даже без сформировавшегося сновидения для захвата. Очень слабенький и хрупкий, так что пришлось просто наблюдать и не вмешиваться. Похоже, это был сон несчастного влюбленного, который молил вторую половинку о прощении, рассказывая, сколько всего он сделал во имя любви.

Сам прошащий постоянно менялся, становясь, то мужчиной, то женщиной, в возрасте от совсем юношеского до вполне зрелого. Декорации тоже постоянно расплывались и менялись, но один раз это оказался средней паршивости замок, а человек походил на какого-то барона, скорей всего из Истских королевств, так как я раньше никогда не видел подобных одежд.

Барон клялся, что любит только графиню, а та трактирщица просто напилась эля и перепутала спальни. А заметил это барон уже под утро, когда проснулся. Но самая интересная часть была в конце, когда мужчина уверял, что присоединение его земель к землям возлюбленной пойдет на пользу всем.

И вот тут-то меня у меня и екнуло что-то. Какая-то неосознанная мысль на грани сознания, которая просто маячила на горизонте все утро, но в идею переросла лишь к обеду, а решила все простая случайность.

— Ты типа впитал его метку? — попытался подытожить Кай мой сумбурный рассказ о произошедшем.

— Не совсем? Талер несколько раз серьезно рисковал своей шкурой ради меня, при этом ему никакой выгоды не было. Один раз вытащил меня из лап Алаварцев даже. Я просто об этом подумал и почувствовал, как что-то происходит. Вроде как что-то отделяется от него и переходит ко мне. Ну а дальше уже пошли эксперименты. И я просто рассказал миру грез, что не считаю Талера Шики. На ломаном языке грез, разумеется. И вуаля, я теперь самый крутой ловец по версии Шепчущих.

— Эта твоя мысль, — произнесла Мэйси задумчиво. — Это было утром, когда ты только проснулся?

— Да.

— Понятно.

Повисла неловкая пауза. Мы с Бионом и Хоупом уже привыкли к этой ее манере, когда Мэйси говорит «понятно», но это понятно только ей одной. Но она почему-то уверена, что понятно это «понятно» всем вокруг, потому что непонятно «понятно» может быть только идиоту. Понятно?

— Мне непонятно, — первым не выдержал Бион.

— Слабак, — хмыкнул Хоуп.

— Сорок шесть секунд продержались, — подвел я итог. — Даже близко не рекорд.

Однажды мы не просили Мэйси пояснить целых две минуты. А дело было перед каким-то экзаменом в академии, так что мы до сих пор этим гордимся.

— Биончик, ну ты что, совсем идиот? — удивилась Мэйси.

— Да, Биончик? — серьезно спросил я, но под вопросительным взглядом Мэйси решил промолчать.

— Он обратился к калейдоскопу в пограничном состоянии. Дремлющие пребывают в нем постоянно, а мы лишь когда засыпаем и просыпаемся. Удивительно то, что калейдоскоп ответил ему. Очевидно, что это связано с его меткой Деморо.

— Очевидно, — кивнул я.

— Скорей всего триггером становится намерение Деморо и мысленный образ. В данном случае невиновности Талера. Скорей всего язык снов просто упрощает и усиливает эффект, но является необязательным инструментом.

— Скорей всего, — важно согласился я.

— Это как договора со сновидениями. Ловцы пользуются языком грез, но если связь установлена, договор заключается безусловно. Просто Лаэру не хватает опыта общаться с калейдоскопом напрямую.

— Это вообще нормально? — наконец выразил Бион общую мысль. — Про то, насколько это вообще возможно я даже уже и не заикаюсь. Но это вообще нормально? Тысячи лет изучения мира грез, десятки поколений ловцов и никто никогда не мог общаться с калейдоскопом, даже первые жрецы Гипноса. А тут Лаэр такой спросонья раз и «эй, Гипнос, а можно с моего другана метку снять»?

— Ты не совсем прав.

— Не совсем, — подтвердил Хоуп, включаясь в игру.

— Лунатики могут общаться с калейдоскопом.

— Да ладно? — тот же Хоуп.

— Исследований в этой области не так уж и много, но считается, что в этом и заключается их дар крови. Они могут безусловно общаться с калейдоскопом и чем сильнее лунатик, тем меньше ему для этого нужно инструментов. Грубо говоря, рано или поздно Хоупу даже не потребуется спать или входить в пограничное состояние, чтобы управлять миром грез так, как ему вздумается.

В этот момент все замерли, потому что гостиная исчезла, а наши кресла оказались стоящими на огромном облаке, парящем в бесконечном космосе. Я даже почувствовал леденящий холод, пробирающий до костей. Неестественный, потусторонний холод.

Это длилось всего пару секунд, так что никто даже не успел среагировать. А затем все вернулось в норму.

— Уже не требуется, — пояснил Хоуп. — Это… Джуши сделала со мной. Мне кажется.

— Эгрегор одиночества и ловец со сновидением одиночества. Не удивительно, что ты ей понравился, — кивнула Мэйси и кажется я уловил нотки зависти в ее голосе.

— Я пока лишь осваиваю эту силу, так что многого от меня не ждите. К тому же я все еще боюсь ее использовать, иначе могу навредить вам. Или еще кому.

— Слова не мальчика, но мессии — перефразировал Кай крылатую фразу из нашего мира.

— В детстве я впервые увидел радугу, — задумчиво произнес Хоуп. — А потом она исчезла и я расстроился, ведь она была очень красивой. Зато утром обрадовался, что она снова появилась, хотя никакого дождя не было.