Черные брови на секунду взлетели вверх, но губы все же разжались:

– Да, можно.

Ответ прозвучал уверенно, без сомнений. Значит, незнакомец доверился бы, случись ему положиться на слово неизвестного товарища, настаивающего на «свидании» со мной.

– Хорошо, – решение все равно было принято уже этим утром, так что чего тянуть. – Звони ему. И дай мне трубку. Пока не поговорю, никуда не поеду.

На этот раз посланник даже спорить не стал. Да и вообще вел себя крайне прилично: не угрожал, холодным взглядом не сверкал, в рог скрутить не грозился. Не иначе приказали ему сменить тактику, ведь по всему видно, что дипломатия не его метод.

Я тихо усмехнулась. Значит, не дурак его начальник. Действительно поговорить хочет.

Густой низкий голос зазвучал через несколько секунд, слова предназначались трубке:

– Дрейк. Она сказала, что хочет с тобой поговорить. Иначе не поедет.

На том конце согласие дали быстро, и невидимый и неосязаемый Дрейк теперь прижимался к моему уху в виде чужого мобильника. Тяжелого, к слову сказать.

– Здравствуйте, – здесь лучше было проявить вежливость.

Голос в трубке поздоровался. Тоже низкий, тоже мужской.

Пауза на том конце явно свидетельствовала о том, что собеседник ожидает выслушать все, что я хочу сказать без пререканий.

Что ж, почему нет? Я продолжила без обиняков и долгих предварительных вступлений:

– Этот парень, который уже второй раз за мной приезжает, сказал, что вашему слову можно верить. Это так?

– Да, так, – простой, уверенный, незамысловатый ответ.

– Тогда прежде чем ехать к вам, мне хотелось бы получиться некоторые заверения.

– Какие?

– Я хочу, чтобы вы пообещали не применять ко мне никаких физических, силовых или психологических методов воздействия. Не пытались меня задержать, если я решу, что настало время уходить, не давили и не угрожали, чем бы то ни было. Если наша встреча не будет проходить в дружественной, полной взаимного уважения атмосфере, то я заранее на нее не согласна, – потом не удержалась и добавила, положившись больше на интуицию, чем на логику. – Если произойдет что-то, что мне не понравится, я больше сюда не вернусь.

Что именно имелось под словом «сюда», я и сама не знала. Город? Парк? Страну эта странную? Ай, ладно! Хотелось, как ребенку, показать язык и постращать в стиле «А у меня папа выше и сильнее!» Вот я и постращала.

Как оказалось, не ошиблась.

Собеседник размышлял. Видимо, на какие-то из моих условий ему соглашаться не хотелось, но деваться было некуда.

А еще этот, который за мной приехал, теперь отчего-то скрыто давился смехом. И что я такого сказала? Заметив мой грозный взгляд, весельчак тут же отвернулся в сторону, пряча усмешку за неожиданно понадобившимся почесыванием щетины.

Наконец раздался ответ. Раздражение мужчина на том конце либо подавил, либо даже не почувствовал. Голос его прозвучал спокойно, видно было, что словами он разбрасываться не привык.

– Хорошо. Будет по-твоему.

Зазвучавшие на том конце короткие гудки сложились для меня в мелодию победного марша.

Ну, вот! Теперь и ехать не так страшно. Конечно, слово – это еще не действие, но все лучше полного отсутствия гарантий.

Я посмотрела на проводника, уже успевшего к концу разговора вновь натянуть на лицо непроницаемый вид. Только в зеленовато-коричневых глазах сохранилась тень улыбки.

– Куда идти? – спросила я.

Он кивнул в сторону ворот. Звякнули в пальцах автомобильные ключи.

Ехали быстро. На той же самой машине, что и в прошлый раз.

Водитель сам на разговор не напрашивался, а я, раз уж представился шанс поспрашивать, решила его не упускать.

Повернувшись к темноволосому, внимание которого всецело было сосредоточено на дороге, я спросила:

– Расскажи мне, что такое Комиссия?

Хмуро взглянули на меня зеленоватые глаза, но водитель, видимо потому что был такой приказ, ответил:

– Комиссия – это правящая власть. Люди, которые управляют Городами.

Городами? Это, типа, как страной? Немного странная манера выражаться. За окном как раз плыл сейчас один из этих самых городов. Немного ветреный, шелестящий кленами, но ухоженный и приятный на вид. Дома хорошей архитектуры, магазины открыты даже в воскресенье. Я по привычке посмотрела на часы.

Стрелки на тех снова застыли, показывая немногим более часа дня. Стучать по циферблату было бесполезно, это я уже поняла. И что за странная привычка останавливаться именно в этом месте? Магнитные поля здесь кружат? Какой-то Бермудский треугольник, ей Богу.

– А у тебя тоже часы стоят?

Вопрос мужчину удивил. Держа руки на руле, он развернул левое запястье, чтобы стало видно экран от его дорогих темных часов, и отрицательно покачал головой.

– Нет. Мои идут.

Снова пришла мысль о языке. Почему-то в этом незнакомом месте я его понимала, как дома.

– Мы не в Новой Зеландии, так ведь?

– Где? – на этот раз он даже повернулся, посмотрел на меня в упор.

Я потерла щеку под глазом, надеясь, что тушь не осыпалась.

– Новая Зеландия – это континент такой. Не континент даже, нет, – поправилась я, – это остров.

– Нет, мы не на острове.

– Значит, все-таки на континенте?

Видно было, что вопросы мои собеседника ставили в тупик. Он хмурился, пытаясь понять, как лучше ответить.

– Мы на Уровнях. Я не уверен, что именно ты называешь континентом.

Настал мой черед растеряться. Ну да, как же я забыла…. Те карты в магазине. Там ведь тоже было что-то про эти самые Уровни. Голова начинала плавиться от того, что информация никак не укладывалась в ней.

– А Комиссия – это какая форма правления? Какой государственный режим? Демократия? Социализм? Тоталитаризм? Монархия? Я никогда раньше не слышала об этом месте, ты не смотри на меня так….

– Не уверен, что понимаю тебя.

– Есть у вас король или монарх?

Водитель сдвинул к переносице темные брови, хотя, казалось бы, куда уже еще-то.

– Нет такого.

– А есть какой-то другой единый глава, который всем правит?

– Нет. Есть группа людей.

– Ага…. Значит, это больше авторитаризм.

Видно было, что собеседник мой, будь его право, вообще бы рта не открывал. Тем более что задаваемые вопросы были ему совершенно непривычны. Я на какое-то время оставила его в покое, задумавшись.

Да, что же это такое? Неужели о политике здесь тоже не слышали? И не остров тебе, и не континент. А что тогда? Почему уже несколько раз они бросали слово «Уровни», будто это все объясняло?