Не знаю, предполагала ли базовая комплектация «ГАЗ-69» амортизаторы, но на Васе их точно не было. Машину на дороге трясло так, словно ее вручили какому-то малютке-великану вместо погремушки.

— Кастрюююлю держи! — орала Маня Каринке, придерживая ногой пакет с картофелем, одной рукой упираясь в железную крышу монстра, а другой ловя откатившийся зеленобокий арбуз. Кастрюля с замаринованным мясом выделывала по полу опасные пируэты и всячески грозилась опрокинуться и оставить нас без шашлыка.

— Да мне бы шампуры поймать, — кряхтела Каринка, пестуя в руках огромный термос Ба, а ногой пытаясь придержать связку острых шампуров.

Мне с невероятным трудом удалось подцепить кастрюлю локтем — руки были заняты магнитофоном «Электроника-322», а ногами я придерживала пакет с фруктами.

«Ах, Арлекино, Арлекино, нужно быть смешным для всех», — надрывалась в магнитофоне Пугачева.

— Васидис! — вел уважительные переговоры с Васей дядя Миша. — Давай, родненький, идем на подъем.

— Вннннн-внннннннннннннн, — преданно кряхтел железный монстр.

Дядя Миша, словно летчик-испытатель, увлеченно шуровал огромным количеством непонятных рычагов, торчащих по правую сторону от его сиденья.

— Кха-кха, вннннн, кха-кха, — надрывался Васидис и таки взбирался на очередной бугор тяп-ляп проложенной горной дороги.

Иногда, когда Вася находился в разобранном виде (в неглиже, хмыкала Ба), а дяде Мише срочно надо было куда-то ехать, он просил у папы его «копейку».

Практика открыла за дядей Мишей удивительную способность — если он пытался съездить куда-то на папиной машине, то обязательно попадал в передрягу.

Когда дядя Миша взял папину «копейку» в первый раз, то на скорости сорок километров в час он въехал в стадо коров и выехал из него с обезумевшим от такого беспардонного обращения быком на переднем капоте. Бык отделался легким испугом, а капот погнулся так, что пришлось возвращаться, чтобы ремонтировать машину. При этом всю долгую дорогу до сервиса дядя Миша проделал со скоростью 10 км в час, потому что, когда он пытался хотя бы на километр прибавить в скорости, погнутый дугой капот распахивался и, загораживая ему весь обзор, клацал, словно голодными челюстями.

Когда дядя Миша во второй раз дорвался до папиной машины, он умудрился попасть в открытом поле под град величиной с хорошее куриное яйцо. Когда он въехал к нам во двор, папа чуть не скончался от зрелища, открывшегося перед его глазами, — весь кузов «копейки» был погнут в элегантный крупный горошек.

В третий раз, когда мой оптимистичный папа не отказал своему другу в просьбе, дядя Миша умудрился провалиться в огроменную яму в таком безлюдном месте, что ему пришлось пройти пешком 15 км до ближайшего населенного пункта, чтобы позвонить отцу.

— Юра! — заикался он в трубку. — Я провалился в такую яму, что мама не горюй! Кажется, передняя ось погнулась, я плохо видел, потому что грязищи кругом — тьма-тьмущая. Может, это даже не лужа, а болото, я плохо присматривался. Нужен трактор, слышишь меня, трактор, иначе машину не отбуксировать!

Папа запил радостную весть ведром валерьянки и поехал искать в субботний вечер трезвого тракториста.

— Все! — поклялся он торжественно на следующее утро, когда, заляпанные грязью по самые брови, они с дядей Мишей вернулись домой. — Это была последняя капля. Ни-ког-да! Ни-ког-да я тебе больше не доверю машину. Клянусь памятью своего прадеда, понял?

— Я сам не возьму в толк, что за напасть такая, — виновато разводил руками дядя Миша. — Вася, что ли, ревнует?

А потом случилось вот что.

Грянул 44-й чемпионат СССР по футболу, встречались команды высшей лиги «Динамо-Тбилиси» и «Арарат-Ереван». Матч должен был состояться в Тбилиси, и папа с дядей Мишей намылились поболеть за вечно уступающий соседям в счете «Арарат». Если я ничего не путаю, это был вопрос жизни или смерти — проигрыш нашей команды означал автоматический ее вылет из высшей лиги.

Мама с Ба были категорически против этой поездки.

— Что вы переживаете? — кипятился папа. — Машина совершенно новенькая, ехать всего пятьсот километров, и потом, я же не один поеду, со мной будет Миша, он, если что, подстрахует меня.

— Зисале, так об чем и речь, — всплеснула руками Ба, — если бы ты ехал один, я и слова тебе поперек не сказала бы. А тут с Мишей решил! Обязательно что-нибудь случится, вот увидишь.

— А что сразу Миша? — встрял дядя Миша. — Мамэле, я даже к рулю не прикоснусь, водить будет только Юра! Клянусь!

Поздним вечером 24 июня раздался междугородный звонок. Мама кинулась к телефону.

— Алло, — крикнула она в трубку, — алло!

— Отвечайте Тбилиси, — раздался бесстрастный голос оператора телефонной станции.

— Алло, алло, Надя? — сквозь шорох и треск прорвался голос папы.

— Это я! Что случилось? — выкрикнула мама.

— Продули три — ноль, — загробным голосом поделился папа.

— Уф, — вздохнула с облегчением мама, — а я-то подумала, случилось что.

— Это как посмотреть, — продолжил папа после минутного молчания.

— Что стряслось? — У мамы сошла краска с лица.

— Машину угнали, — промычал папа, — Миша пошел доставать из бардачка сигареты. Ну, он открыл дверь, полез в бардачок, а тут его чем-то огрели, оттащили в сторону и угнали машину.

Мама села прямо на пол.

— Миша живой? — спросила сдавленным голосом.

— Конечно, живой, — рассердился папа. — Жив-здоров, даже сотрясение мозга не получил, — в голосе отца проскользнули нотки сожаления.

— И что теперь делать?

— Нужно тысячу рублей выслать нам!

— Сколько? Зачем? Откуда? — испугалась мама.

— Займи и вышли, — зачастил папа, — тут круговая мафия, я позвонил Юрику в Москву (Юрик, папин двоюродный брат, был одним из лучших сыщиков МУРа), он нажал на нужные рычаги, на нас вышли люди и потребовали тысячу рублей за то, чтобы вернуть машину. Юрик сказал, что надо откупаться, иначе машину мы вообще никогда не увидим.

Через три дня наши горе-болельщики возвращались домой. Настроение было паршивое. Дядя Миша после долгих раздумий решил выступить с рацпредложением:

— Юра, может, нужно освятить машину?

— В смысле — освятить? — От неожиданности папа сбросил скорость.

— Ну… это… как оно у вас называется… ну когда приглашается священник, вроде с кадилом…

Папа моментально вызверился.

— Чтобы ни один мудило с кадилом на пушечный выстрел к моей машине не подходил, понял?

— Понял! — Дядя Миша примирительно замахал руками. — Что ж тут непонятного, все понял!

Здесь надо сделать маленькое отступление и объяснить агрессивную реакцию моего отца. У папы были свои счеты с Богом. Они друг друга, скажем так, недопонимали. Или играли в сломанный телефон, но папа никак не мог смириться с правилами игры. Дело в том, что папа всю жизнь мечтал о сыне.