сотрудников некой частной военной компании. С другой же стороны, если их нашли мёртвыми, со следами укусов животного, то инкриминировать ему убийство будет крайне сложно. А вот свидетельствовать по делу ему, возможно, придётся. Но только в том случае, если на записи с авторегистратора будут отчётливо видны все приметы, отсылающих ко внешности Вадима. И тогда у Лаврина появятся некоторые вопросы. А пока – извините…

Как бы ему того не хотелось, но поговорить с Дашей было необходимо. К тому же медальон на этот раз был у него. А в свете последних событий Вадиму нужны были хоть какие-нибудь подсказки.

– Быстро ты сходил, – отметил внезапно проснувшийся Слава. – А я только решил вздремнуть, и ты идёшь. Как сходил? И куда теперь едем?

– Слушай, ты мне как будто жизнью обязан. Мне уже становится очень неудобно, – проговорил Вадим, заваливаясь на пассажирское сиденье.

– Неудобно залезать в форточку четвёртого этажа, ногами вперёд. Нам есть что ещё обсудить, пока едем. Ты просто скажи, куда тебе надо, – весело сказал таксист.

– Знаешь, где Нерская психушка?

– Я точно знаю только район, а вот конкретное расположение не припомню… Или тебе прямо в саму психушку надо?

– Да. Это последнее место. А дальше я уже точно сам дойду, – задумчиво произнёс Вадим.

– Ну ладно, поехали тогда, – серьёзно сказал Слава, заводя двигатель.

Верстаков пристегнул себя ремнём безопасности, и какое-то время просто молча смотрел на дорогу. Ему так хотелось провалиться сквозь землю и там и остаться лежать вечность. Конечно, образно. А не так, как «Вязь» поглотила в Керсанове целый туристический автобус пару месяцев назад.

– Вадим? – вдруг окликнул таксист.

– Что? – отвлёкся от неприятных мыслей Верстаков.

– Слушай, а у тебя вообще-то есть кто-нибудь? Ну там, семья, дети, бабушки, дедушки? Девушка, может?

– Да. Сестра есть, – сухо ответил Вадим.

– Хоть кто-то есть, в отличие от меня.

– Мы к ней сейчас и едем.

– Вон оно что, – произнёс таксист.

– А ты чего хотел поговорить то? – спросил Вадим, пытаясь нарушить нависшую над ними тяжёлую атмосферу.

– Хотел узнать, ты давно знаешь этого долговязого?

– Кого? – ошарашено взглянул на водителя Вадим.

– С которым вы стояли, разговаривали. Просто я его знаю. Это Анатолий Васильченко. Ведь это именно он расследует дело о пропаже группы Дрягича. Я его ехидное лицо сразу узнал. После того как выяснилось, что это дело отдали вести ему, я наводил справки. В основном всё было чисто. Около десяти лет стажа, примерное поведение, всё в таком духе. Но потом я, разговорившись с товарищем по работе, упомянул его имя… Оказалось, в Нерске он работает не так уж и давно… И, чтоб пробиться повыше, по карьерной лестнице, так сказать, он фабриковал фальшивые дела на ребят, которых ловили на закрытых объектах и охраняемых военными территориях. Ребятам – хороший срок, а ему плюсик в личное дело. И так по головам молодых дурачков и любителей приключений он добрался до майора юстиции с несколькими наградами за заслуги. После выбрался из пригорода Барича в административный центр и сейчас бок о бок работает с одним из легенд следственного комитета Нерска. Правда, хоть убей, не помню, как того зовут.

– Лаврин, – сказал Вадим. – Павел Николаевич Лаврин.

– Точно! – ответил таксист, взмахивая в воздухе указательным пальцем. – Я бы на твоём месте задумался, не роет ли под тебя этот тип. Опыт у него, по всей видимости, уже есть. А у тебя на канале такой любопытный материал выложен, и он его уже наверняка видел не один раз. Изучал. Только дай ему повод…

– О чём ты? Какой материал? В здание «ВентТеха» меня сами сотрудники позвали, как и в гостиницу «Антенна», «ХимСтройПродукт» заброшен уже чёрт знает сколько лет, а на автобазе я и вовсе был не один, туда пропустил знакомый охранник. Что его может из этого списка заинтересовать?

– А в Москве? Ты же там нелегально ходил. За это он не зацепится?

– Ну, это было давно, да и к нашей ситуации вряд ли имеет отношение. У нас закрытых зон и объектов в области не так уж и много. В Тихое я не суюсь, как и в прилегающие районы с ограждением, наподобие озера Чёрное. В деревню Романово, после вымирания от массового объедания всяким мусором я и сам не пойду. А что ещё? Кишка? Нет необходимости кончать жизнь самоубийством. На Красную поляну? То же самое. Карьер? Белый луч? Военная часть 31.1.99? Гнилое болото? Яма? Андреевский лес? Спб? Детский лагерь «Холмы»? Я знаю несколько запретных мест, но ни одно из них не посещаю.

– Ничего себе немного, – присвистнул таксист, – я о таких и не слышал. И что, все они запрещены?

– В основном. Но я там не был и ничего не снимал. И ловить меня не на чем… Пока.

– Пока, – задумчиво повторил водитель. – А есть такая необходимость сходить в одно из этих запретных мест?

– Есть вероятность. Я же сам мало куда хожу, обычно меня просят сходить, посмотреть ту или иную местность. Иногда даже нанимают за деньги. Но бывает и сам натыкаюсь на некоторую специфическую активность. Когда как, в общем.

– А вот я хотел спросить, почему именно тебя просят? Почему они не могут сами попробовать снять… то, что там есть. И потом, предположим, прислать запись тебе, чтоб ты выложил это на своём канале?

– Перестань, они же боятся их, как огня… Этих умерших… Существ… Вспомни, что ты мне недавно сам рассказывал, как на дороге встретил нечто… необъяснимое. Они каким-то образом внушают людям неистовый страх. А я этого чувства почему-то лишён. Они не способны меня напугать, как остальных. Нет, мне тоже бывает страшно, но я знаю, что со мной ничего не случится. Почти уверен. Плюс по сети кто-то пустил слух, что я умею разговаривать с умершими. Бред. У меня, правда, были случаи, когда я пытался разговаривать с ними, но назвать это полноценным общением… нет, увы.

– Знаешь, я думаю всё немного не так, – перебил водитель. – Ведь иногда ты действительно пытаешься общаться с ними, хоть таких случаев и было всего ничего. Пока. Просто… Тебя к ним тянет. Я бы даже сказал, что ты специально ищешь их. А они… тебя. Они зовут тебя. Вы чувствуете друг друга. И вот поэтому все эти люди тебе звонили. Тебе нужно просто научиться слышать их. Как твоя сестра.

– Что? – обернулся на таксиста Вадим. – Что ты сейчас сказал?

– Я сказал, что тогда-то мы с Ромой и уладили тот спор. А всё было так очевидно. Мама тогда сказала…

– Какой спор? О чём ты? Что