Немудрено, племя Рюриковичей так размножилось, что решить спорные вопросы становилось все трудней и трудней. Монаховичи так боялись, что Ярополк откажет Киев племяннику Всеволоду, что тому пришлось даже предпринять упреждающие успокоительные шаги: он перевел в Переяславль Вячеслава, Минск вкупе с Туровом и Пинском дал Изяславу. Но Вячеславу Переяславль не понравился: он двинулся на Туров и выгнал Изяслава. Что было делать тут Ярополку? Он отдал Переяславль Юрию Ростовскому. Взамен Юрий должен был уступить половину ростовской земли Изяславу. Тут-то и пошла склока: обиженный Изяслав пошел в Новгород к брату Всеволоду, и вместе они пошли на Юрия. Тут увидели свою удачу и Святославичи: они объединились с недовольными Мстиславичами и стали вооружаться против Мономаховичей. Началась усобица. Ярополк правил семь лет, и все семь лет были беспокойными. Его сменил еще один из сыновей Мономаха – Вячеслав. Он был правителем слабым, так что скоро его согнал со стола черниговский князь Всеволод Ольгович. Вячеслав был человеком сугубо мирным, так что в ответ на призыв родича драться и умереть он ответил просто:

«Я, брат, пришел сюда на место братьев своих, Мстислава и Ярополка, по завещанию наших отцов; если же ты, брат, захотел этого стола, оставя свою отчину, то, пожалуй, я буду меньше тебя, пойду в прежнюю свою волость, а Киев тебе». И ушел в свою волость. Всеволод Ольгович правил тоже семь лет, с 1139 по 1146 год. Он хотел власти, и он ее получил в обход всех правил. Однако с Мономаховичами у него имелись некие тайные договоренности. Князя Изяслава Мстиславовича, самого верного наследника стола, Всеволод Ольгович предупредил: «После отца твоего Киев принадлежит тебе, но дядья твои не дадут тебе в нем сесть; сам знаешь, что и прежде вас отовсюду выгоняли, и если б не я, то никакой волости вам бы не досталось, поэтому теперь я хочу Киев взять, а вас буду держать как родных братьев и не только теперь дам вам хорошие волости, но по смерти моей Киев отдам тебе; только вы не соединяйтесь с дядьми своими на меня».

Оба князя нашли согласие и целовали друг другу крест. Зато иная история вышла с Андреем, сидевшим в Переяславле. Когда Всеволод велел тому перебираться в Курск, Андрей отказался:

«Лучше мне умереть с дружиною на своей отчине и дедине, чем взять курское княжение; отец мой сидел не в Курске, а в Переяславле, и я хочу на своей отчине умереть; если же тебе, брат, еще мало волостей, мало всей Русской земли, а хочешь взять и эту волость, то убей меня и возьми ее, а живой не пойду из своей волости. Это не в диковину будет нашему роду; так и прежде бывало: разве Святополк не убил Бориса и Глеба за волость? Но сам долго ли пожил? И здесь жизни лишился, да и там вечно мучится». Всеволод отправил изгонять Андрея из Переяславля своего брата Святослава, Андрей выступил навстречу с войском. Святослав был разбит и бежал. Впрочем, Андрей не велел долго его гнать, погоня кончилась в местечке Корани. Всеволод каким-то образом успел переслаться с Андреем, хотя неизвестно, что он ему обещал, вернее всего оставить в Переяславле, если тот не будет помогать другим Мономаховичам. Андрей целовал ему крест. Всеволод – не успел, как Переяславль загорелся. На другой день, показывая чистые намерения, он послал сказать Андрею:

«Видишь, я еще креста не целовал, так, если б хотел сделать тебе зло, мог бы; Бог мне давал вас в руки, сами зажгли свой город; что мне было годно, то б я и мог сделать; а теперь ты целовал крест; исполнишь свою клятву – хорошо, не исполнишь – бог тебе будет судья».

Затем дело решилось миром, и Ольгович ушел в Киев.

Усобица между тем вспыхивала то тут, то там. Всеволод Ольгович от переживаний заболел, о своем обещании отдать стол Изяславу он забыл, вместо того велел передать стол брату Игорю. Но Изяслав обещания вовсе не забыл. На киевском столе Игорь просидел буквально пару месяцев. Изяслав разбил рать Игоря, вошел в Киев, а плененного Игоря отправил сначала в Выдубицкий, а затем в переяславский Ивановский монастырь, сковав по рукам и ногам. Изяслав был великим киевским князем восемь лет – до 1154 года. Все это время ему приходилось воевать с Ольговичами и своим дядей Вячеславом. Освобождения Игоря боялись и Давыдовичи. Положение осложнилось и тем, что сторону брата Игоря Святослава принял ростовско-суздальский князь Юрий. Давыдовичи, дабы усмирить Святослава и отвратить его от выручки Игоря, пожгли и пограбили все его и Игоревы волости. Святослав не отступался. Он ушел, по пути разбив одного из Давыдовичей, а следом за ним шла погоня – во главе с киевским князем. Однако догнать Святослава не удалось, зато медленная работа по переманиванию недругов на свою сторону принесла успех Святославу. Через какое-то время уже и Давыдовичи целовали ему крест. Общими княжескими усилиями было решено заманить Изяслава в ловушку и вынудить освободить Игоря. В ловушку князь не попался, но вынудил бывших союзников признаться, чего они желают.

«Долго они думали вместе, – пишет Соловьев, – потом позвали посла и велели ему передать Изяславу: „Брат! Точно мы целовали крест Святославу Ольговичу; жаль нам стало брата нашего Игоря; он уже чернец и схимник, выпусти его, тогда будем подле тебя ездить; разве тебе было бы любо, если б мы брата твоего держали? “» В ответ на это Изяслав послал бросить им договорные грамоты, причем велел сказать:

«Вы клялись быть со мною до самой смерти, и я отдал вам волости обоих Ольговичей; прогнал с вами Святослава, волость его вам добыл, дал вам Новгород и Путивль, именье его мы взяли и разделили на части,

Игорево я взял себе; а теперь, братья, вы клятву свою нарушили, привели меня сюда обманом, хотели убить; да будет со мною бог и сила животворящего креста, стану управляться как мне бог даст».

Бог дал таким образом: киевляне, услышав про обман и ловушку для своего князя, отправились толпой к Федоровскому монастырю, где сидел тогда Игорь.

«Напрасно, – повествует Соловьев, – говорил им князь Владимир: „Брат мой не велел вам этого делать, Игоря стерегут крепко; пойдем лучше к брату, как он нам велел“. Киевляне отвечали ему: „Мы знаем, что добром не кончить с этим племенем ни вам, ни нам“. Митрополит также их удерживал, и Лазарь тысяцкий, и Рагуйло, Владимиров тысяцкий; но они никого не послушали и с воплем кинулись на убийство. Тогда князь Владимир сел на коня и погнал к Федоровскому монастырю; на мосту не мог он проехать за толпами народа и поворотил направо мимо Глебов двора; но этот крюк заставил его потерять время; киевляне пришли прежде него в монастырь, бросились в церковь, где Игорь стоял у обедни, и потащили его с криками: „Побейте! Побейте!“ В монастырских воротах встретился им Владимир; Игорь, увидав его, спросил: „Ох, брат! Куда это меня ведут?“ Владимир бросился с лошади и одел Игоря своим корзном, уговаривая киевлян: „Братья мои! не делайте этого зла, не убивайте Игоря!“ Но толпа не слушала, и начали бить Ольговича; несколько ударов пришлось и на долю Владимира, который держался близко последнего, защищая его. Владимиру, однако, с помощью боярина Михаила удалось ввести Игоря в двор своей матери и затворить за собою ворота. Но толпа, избивши

Михаила, оторвавши на нем крест с цепями, выломала ворота и, увидавши Игоря на сенях, разбила сени, стащила с них Игоря и повергла его без чувств на землю; потом привязали ему веревку к ногам и потащили с Мстиславова двора, через Бабин торжок на княж двор и там его прикончили; отсюда, положивши на дровни, повезли на Подол и бросили на торгу. Владимир, услыхав, что тело Игоря лежит на торгу, послал туда двоих тысяцких, Лазаря и Рагуйла; те приехали и сказали киевлянам: „Вы уже убили Игоря, так похороним тело его“. Киевляне отвечали: „Не мы его убили; убили его Давыдовичи и Всеволодич, которые замыслили зло на нашего князя, хотели убить его обманом; но бог за нашего князя и св. София“. Тогда Лазарь велел взять Игоря и положить в Михайловской церкви, в Новгородской божнице; а на другой день похоронили его в Семеновском монастыре».