— Ты меня сумасшедшей считаешь? Ну так я покажу! — И рванула из комнаты, дальше по коридору, к дверям кабинетов.

— Стой! — Опомнившись, Микеланджело бросился следом. На пытающуюся подняться жену даже не взглянул. — Стой, я тебе говорю!

Бесполезно! Перехватить Дали в коридоре они уже не успели. Что за наитие ей подсказало, которая из комнат не такого уж маленького офиса — лаборатория Микеланджело? Лишь то, что незваная гостья запнулась, обводя зачарованным взглядом ряды экранов — окошек в вирт-мир, — помогло. Мик тут же вцепился сзади в плечи.

— Пусти! — Ли дернулась, стараясь высвободиться. — Пусти, я только покажу! Сам все увидишь! Поймешь, что я не сумасшедшая!

Ага, как же! Решение проблемы напрашивалось само собой. Лучший выход для всех.

— Что смотришь?! Руку ей держи, крепко! — скомандовал подоспевшему Пикассо. — Потащили ее отсюда!

— Да пустите же!

Дали пыталась сопротивляться, упираться. Силы и веса у нее было достаточно. Но меньше, чем у двоих пусть не слишком спортивных, но молодых и здоровых мужчин. А царапаться и кусаться Ли не додумалась. Так что в коридор вытащили ее довольно быстро.

Микеланджело ногой захлопнул дверь кабинета и гаркнул на растерянно топчущуюся посреди коридора девушку-секретаршу:

— Ты на что вылупилась? Звони!

— Куда?

— В психушку! Санитаров вызывай!

Деньги кончились, как всегда, неожиданно. Теперь Винч сидел голодный, трезвый и злой. Клял себя за невовремя проявленную щепетильность. Всего две недели назад было ох какое заманчивое предложение! Отказался, больно уж много грязи в сюжете. Подумаешь! Сейчас без дерьмеца ни одна игрушка не выходит. Законы рынка, мать их так!

Хуже всего не то, что жрать и пить нечего, — срок арендного платежа на носу. Отрубят, на хрен, хранилище…

Винч старался примириться с этой грустной мыслью. Сидел с утра за компьютером, проверял, получится ли что-то перетащить на локальные диски. И чистил их заодно от старого мусора. Ту битую ссылку он заметил не сразу. Проскочил на полуавтомате. И остановился. «Э, что за фигня? Откуда оно взялось?» Поругал себя за невнимательность. Еще два месяца назад закатал все ценное из рэмовского проекта в компакты и вычистил из хранилища. А ссылочку забыл коцнуть. Исправим…

То ли рука дрогнула, то ли фаза луны для нейронных сетей компа неблагоприятной оказалась, вместо «Удалить» выполнилась «Открыть». А через несколько секунд у Винча отвисла челюсть. Игра явно запускалась. Пропустив стартовое меню, на экране вспыхнула карта мира Дарины. А дальше, не требуя ввести координаты, не ожидая выбора аватара, началось погружение. Без всякого шлема, без перчаток-манипуляторов. Будто карта на экране набрала глубину и рванула на встречу, заполняя весь мир вокруг. Охнув, Да Винчи уцепился за подлокотники кресла, как утопающий цепляется за соломинку.

Большой зал Академии выглядел помпезно. Обитые дорогим бархатом кресла, тяжелые, украшенные золотой тесьмой портьеры на стенах, искусная лепка на уходящем ввысь куполе, свисающая на золотых цепях хрустальная люстра в тысячу свечей. В этом зале читали лекции студиозам известнейшие профессора Империи, здесь проходили торжества во имя Науки и Просвещения, чествовались величайшие умы всех стран и народов.

Сегодня в Академии шел суд. Судили обманщика, мракобеса, посмевшего усомниться в научном объяснении Мироздания. Посмевшего оспорить незыблемость, универсальность и совершенство законов Природы. Судили Феокла. Он стоял в углу подиума, охраняемый, словно главарь банды разбойников, дюжиной вооруженных до зубов солдат. Стоял, внимательно вслушивался в каждое слово высокообразованных обвинителей, всматривался в лица людей вокруг. Страха не было. Правда ведь на его стороне! Правда и сила. Нужно лишь ждать и верить — Бог не оставит своего первого слугу в этом мире.

В мягких креслах разместились самые важные лица Тарсуса. Столичные вельможи, государственные сановники, их жены, пришедшие не столько поглазеть на судилище, сколько пощеголять друг перед другом нарядами и драгоценностями. Позади них, в амфитеатре и на галерке, собралась публика попроще. Худородные провинциальные дворянчики, волей случая оказавшиеся в стольном граде, купцы, хозяева ремесленных мастерских и мануфактур. Вели себя все непривычно тихо и скромно. Еще бы! Напротив, в ложе, сидел почтивший своим присутствием судилище Император. Его черный камзол контрастно выделялся на фоне разноцветных нарядов придворных дам, сгрудившихся вокруг.

Солдаты, вельможи, Император — все они были наблюдатели процесса. А участники собрались на подиуме. Ученый совет, восседавший за длинным красным столом, Главный обвинитель в мантии цвета индиго и черной квадратной шапочке с белым меховым бубоном. И обвиняемый, в штопаной полотняной рубахе, свисающих бахромой штанах, стоптанных башмаках. Наблюдателям сразу видно, на чьей стороне правда и сила… Ничего им пока не видно!

— Так ты продолжаешь настаивать, что наш мир создан неким высшим существом? Что научные трактаты, составленные лучшими умами человечества на протяжении сотен поколений, — не более чем досужее фантазирование? Что Истина известна лишь тебе, малограмотному матросу, не способному и одно предложение написать без ошибок?

— Истина доступна любому, кто ее не боится. Кто доверяет своему разуму больше, чем изъеденным червями манускриптам.

Тихий гул пробежал по залу. Профессор недовольно нахмурился.

— Ты еще и наглец вдобавок. Тупой, невежественный наглец. Как можно упорствовать после диспутов, в которых ученейшие мужи Академии неоспоримо доказали тебе все действующие законы Природы? Объяснили все наблюдаемые явления? За исключением тех, разумеется, которые ты сам выдумал. Как убедить тебя, если ты глух к логике?

— Как могут сто ученых убедить селянина, что не существует никакой курицы, несущей яйца? Если они видят эти яйца только в качестве омлета на своих золотых тарелках и в их трактатах написано, что омлет этот готовится кухаркой на кухне посредством сковороды, очага и огня?

Теперь гул в зале стал громче. Кажется, на галерке он перемежался сдержанными смешками. А из лоджии донесся звонкий голосок

— А он забавный. Из него мог бы получиться придворный шут.

Феокл поднял голову. Молоденькая девушка в белом кружевном платье, примостившаяся в ногах Императора, смотрела на него благосклонно. То ли родственница, то ли любовница правителя. Встретившись с подсудимым взглядом, улыбнулась, жеманно прикрыв губки веером.

— В самом деле, шут, — процедил сквозь зубы тоже услышавший реплику обвинитель. — Так ты, значит, видел «курицу», снесшую наш мир?

— Да, я видел Бога. Я говорил вам об этом. Теперь повторю при всех.

— И где же ты его видел, если не секрет? — вкрадчиво поинтересовался профессор. — Он живет в золотом дворце на вершине высочайшей горы? Либо ты заметил его изумрудный остров во время своих морских путешествий? Где нам искать твоего бога?