Галеран научил его, как приласкать жену и доставить ей удовольствие, несмотря на бессилие; рассказал и о тех штуках, о которых сам услышал в Святой Земле, но пока не успел испробовать. Пришла Агнес, чтобы забрать ребенка; он и ее научил некоторым приемам, которые могли помочь ее мужу преодолеть немощь. Все, что он говорил, было oткровением для этих людей, а значит, могло принести какую-то пользу.

Или, быть может, когда жена, удовлетворяя любовную жажду, понесет вторично, Эдрик притворится, будто ему помогли советы Галерана… Вполне возможно, так оно и будет: старик забрал у Агнес младенца и нес его гордо, точно родного сына.

И главное — после этой скромной мистерии в глазах соседей ребенок Агнес становился законным. Односельчане окружили маленькое семейство и всей толпой направились в харчевню, дабы отпраздновать отпущение греха. Галеран вежливо отказался присутствовать на торжестве, быстро переговорил со старостой, сел на коня и поехал своей дорогой.

Рауль поглядывал на друга с неподдельным интересом, но ему хватило ума хранить молчание.

Тревожные мысли не оставляли Галерана, но путешествие все же помогало свыкнуться с тем новым, что произошло в его жизни. Смерть сына нанесла тяжкую душевную рану, но рана эта уже начинала рубцеваться. Измена жены тоже была раной — воспаленной, гноящейся, и исцеление могло наступить лишь после того, как он решит, что делать. Мысль о Джеанне непрестанно грызла его и он знал, что эта мысль мучит не его одного, но всех вокруг.

Никто из мужчин не стал бы мириться с изменой, а тем паче — спокойно смотреть на чужое дитя в руках своей жены.

Итак, все ждали, чтобы изменницу сурово наказали. Галерана не очень волновало, что скажут люди; он убил бы любого, кто осмелится открыть рот. Но против Джеанны могло быть выдвинуто официальное обвинение, ведь неверность каралась законом, а он не мог убить ни короля, ни Церковь.

Единственный способ предотвратить вмешательство властей — самому принять крутые меры. Но и это ему не под силу. Он не мог заточить Джеанну в монастырь на вечное покаяние, не мог отнять у нее ребенка. Даже просто отколотить жену для всеобщего успокоения и то не мог. Это стало ясно после одного-единственного удара.

По пути в Хейвуд Галеран все думал о том, что открылось ему. Лоуик верно рассчитал: Церковь и король не станут вмешиваться в сугубо семейное дело, пока не увидят в нем явной для себя выгоды. Но, увы, у Церкви и короля есть множество причин, по которым им будет выгодно заняться делами Галерана.

Или, точнее сказать, делами его семьи.

Растревоженный этими мыслями, Галеран решил по дороге домой заехать в Бром, к отцу.

Бром и Хейвуд, в отличие от остальных окрестных замков, были окружены не деревянным частоколом, а высокими каменными стенами. Только Хейвуд был построен на природной скале, тогда как Бром возвышался на искусственной насыпи у реки, лучше всякого рва защищавшей его стены. Рядом с Бромом находился хороший брод через реку; оттого замок и был заложен именно в этом месте.

Благодаря местоположению своего жилища хозяин Брома представлял собою грозную силу на севере Англии; но это ключевое положение делало его самого и всю его семью предметом политических интересов.

Отец вышел навстречу Галерану из конюшни с соколом на перчатке.

— Вот теперь ты больше похож на себя, сын! Как тeбе эта красавица? — И он любовно погладил птицу с клобучком на голове.

Галеран спешился; у него на запястье тоже сидел сокол.

— Отличный сокол. Ты уже охотился с ним?

— Еще нет, но скоро буду. — Лорд Вильям вел сына в зал. — Как ты находишь свое поместье? Все ли в порядке?

— Все прекрасно, лучшего и желать нельзя. Заметно, что ты за всем присматривал.

— Да, там нужен был глаз да глаз. — Лорд Вильям посадил сокола на насест, дал ему кусочек сырого мяса и крикнул, чтобы подали эль. — Сам понимаешь, опасно доверять все дела женщине, да и Лоуику на месте управляющего у меня особой веры не было, уж слишком он смазлив. Небось помнишь, как он увивался за обеими твоими сестрами сразу.

— Да, помню. — Галеран устроил своего сокола на другом насесте. — Но, пожалуй, он был бы ничем не хуже любого другого, если б получил земли, которых так добивается.

— Так пусть поищет себе земли где-нибудь еще. Но тут Рауль, взяв у слуги кружку эля, заметил:

— Вопрос лишь в том, захочет ли он искать где-нибудь еще.

Галеран посмотрел на друга с раздражением. Он не имел никакого желания обсуждать этот вопрос, по крайней мере, сейчас.

— Разве у него есть выбор?

— У него здесь ребенок, — возразил Рауль.

— И что с того?

— Ничего. Но только пока жив Галеран.

— Рауль, довольно.

Лорд Вильям шумно отхлебнул из кружки.

— Какой повод Лоуик может выдумать для поединка?

— Для поединка? — сухо рассмеялся Галеран. — Я все-таки еще не сошел с ума, чтобы биться с ним. Нет, Рауль тревожится о других, более верных способах.

—Если только он… — зарычал отец. — Да я вспорю ему брюхо и удавлю его же собственными кишками!

—Сначала придется доказать его вину. А когда человек уже лежит в могиле, иногда проще бывает не тревожить праха.

— Я потревожу, будь покоен!

— Так-то оно так, но меня уж не будет… Сейчас я прошу тебя об одном: дай мне несколько твоих людей, я пополню ими гарнизон Хейвуда.

Все еще хмурясь, лорд Вильям плюхнулся на свой огромный трон.

— Зачем?

— Хейвудский гарнизон много лет не обновлялся, — отвечал Галеран, подойдя к насесту, чтобы погладить беспокойного сокола. — Почти все солдаты родились и выросли в Хейвуде, Конечно, они должны быть верны мне, но могут поддержать и Джеанну, и даже Лоуика, которого знали еще мальчишкой. Ты знаешь, он умеет нравиться людям. Если со мною случится несчастье, я хочу быть уверен, что он не заявит своих прав на замок. Мне нужны люди, которые в случае надобности доставят Джеанну с ребенком к тебе в Бром.

— Чтобы я задушил ее?

Галеран молча приподнял бровь. Отец сокрушенно покачал головой.

— Знаю, знаю. Это моя слабость; я слишком мягок с женщинами. Я был крепче духом, пока не женился на твоей матушке. А теперь, стоит мне помыслить о правильном поведении, как я вижу глаза Мэйбл… — Он вздохнул, посмотрел на Галерана и Рауля. — Берегитесь женщин. Они из нас веревки вьют.

— Раулю это не грозит, — усмехнулся Галеран. — Он сам вьет из них веревки, вяжет любовные узлы, а они знай воркуют.

Лорд Вильям язвительно взглянул на Рауля.

— Даже не надейся, что здесь ты сможешь делать то же самое, сэр. Наши северные женщины слишком благоразумны для ваших франкских забав.