меньше мне известно о том, кто такие пикси фенек. Я знаю, что фенек – это разновидность лисы, но при чем тут пикси? Она говорит о существе, которое является фейри, человеком, или речь просто о более мелкой разновидности животного?

Я даже не уверена, что хочу знать ответ.

– Я Ванесса Кортер, – говорит девушка, не потрудившись представить свою компаньонку, пожилую женщину с каштановыми, уже слегка тронутыми сединой волосами.

Когда я не отвечаю, Ванесса спрашивает:

– А ты кто?

– Мэйзи.

– Из какой ты церкви?

– Я не из церкви.

Девушка слегка отшатывается.

– Понимаю, но ведь ты последователь Всемогущего, верно?

Я неловко ерзаю на стуле. На этот раз меня больше раздражает девушка, чем одежда.

– Я была воспитана на вере во Всесущую и магию Двенадцатого королевства.

– Тогда ты язычница. – По тому, как изменился ее тон, я могу сказать, что Ванесса считает это плохим поступком. Даже ее компаньонка бросает на меня презрительный взгляд через плечо. – И, судя по твоим ушам, ты настоящая фейри.

Я осматриваю ее уши, но нахожу их слишком круглыми.

– Разве, чтобы стать участницей, не нужно быть фейри хотя бы наполовину?

Она вздергивает подбородок.

– Моя мать – фейри, но она родилась в благой форме и ни разу не принимала плотскую.

Плотская форма? Я издаю смешок, на который Ванесса не обращает никакого внимания.

– Она вошла в общество, как только остров был объединен, так что мы вполне цивилизованны.

– Как… мило, – замечаю я.

– Значит, ты ищешь спасения? Вот почему ты хочешь выйти замуж за брата Дориана?

– Спасения? – С каждой секундой этот разговор становится все менее и менее приятным.

В глазах девушки загорается возбуждение.

– Отвернуться от магии – единственный способ достичь спасения и ослабить злобную природу фейри. Брак со служителем церкви может обратить любого с кровью фейри к свету и отвратить от тьмы. Конечно, я не из Святого Лазаро, а из Бреттонской церкви. Знаешь, а ведь это первая религия, появившаяся на Фейривэе. Фейри были всего лишь зверями до того, как люди впервые обнаружили остров. Именно человеческое влияние сделало их лучше и умнее. Вполне естественно, что однажды все фейри станут полностью благими.

Я сжимаю пальцы в кулаки. Чем больше эта девушка говорит, тем больше я мечтаю, чтобы она заткнулась, потому что, если она скажет еще хоть слово…

– Может, она не столько ищет спасения, сколько хочет развратить брата Дориана, – доносится насмешливый женский голос из-за моей спины. Я поворачиваюсь и вижу блондинку, одетую в простое серое платье. Высокий вырез, лиф без украшений, хотя скромный фасон все равно не скрывает пышного изгиба ее груди. Я бы умерла, чтобы иметь такие же изгибы. Девушка опирается локтем на спинку моей скамьи и криво усмехается Ванессе, отчего та шокированно приоткрывает рот.

– Развратить брата Дориана?! Это богохульство!

– Богохульство – это то, как ты осуждаешь себе подобных. – Блондинка убирает прядь волос со лба, чтобы небрежно продемонстрировать свои заостренные уши.

– Спорить – грех, поэтому я больше ничего не скажу. – С этими словами Ванесса отворачивается от нас, получая одобрительный кивок от своей чванливой компаньонки.

Я оглядываюсь на блондинку.

– Мэйзи, верно? – уточняет она. – Я Брайони Роуз.

– Брайони Роуз… Я что, единственная чистокровная фейри, у которой нет фамилии?

– О, это ненастоящая фамилия. Так называют меня сестры Агата, Спрюс и Марш в монастыре. Я ничего не знаю о своем происхождении. Кем бы ни были мои родители, они отправили меня в школу к сестрам, когда я была еще младенцем. Поскольку технически я не совершаю выход в общество, мне, к великому огорчению братства, разрешили прийти без сопровождения. – Ее губы приподнимаются в еще одной озорной улыбке, и я сразу понимаю, что Брайони Роуз мне нравится.

Раздается характерный щелчок шара-вспышки у двери, и, обернувшись, я вижу, как в церковь входит еще одна девушка. Перед камерой она чувствует себя гораздо увереннее меня и, к удовольствию мистера Спутника, принимает несколько различных поз, прежде чем остановиться, чтобы поболтать с Глинтом МакКриди. Судя по тому, как она указывает на свою юбку, я предполагаю, что они говорят об ее ансамбле – лиловой юбке и сочетающемся с ней жакете с рукавами, вдвое более пышными, чем у меня. Посмеявшись вместе с репортером, она направляется к проходу. Новоприбывшая – настоящая фейри с заостренными, усыпанными драгоценными камнями ушами – идет, задрав нос, а пышные юбки шуршат при каждом шаге. В то время как другие конкурсантки сидят в компании одного сопровождающего, у этой женщины их сразу двое, обе молодые девушки. Последняя конкурсантка занимает скамью с противоположной от меня стороны.

Парадные двери закрываются, и из коридора выходит еще одна фигура, в которой я узнаю отца Виктора, священника, которому когда-то сообщила о судьбе Дориана. За ним следует брат Биллиус, а рядом с ним…

У меня перехватывает дыхание.

Дориан.

Глава XIV

После того как заключила сделку с Нимуэ, я пыталась представить, как выглядит Дориан. Не таким, каким я запомнила его на том темном и скалистом берегу, а таким, каким предпочла бы увидеть. Убивающим фейри сгорбленным чудовищем с жестоким взглядом, пружинистой походкой и мясистыми руками, созданными для удушения невинных. Убийцей, который преследует свою жертву с угрожающим рычанием. Но теперь, смотря на него, я не вижу ничего похожего на свои фантазии.

Вместо этого я вижу горделивую осанку, прямой нос, широкие плечи. Волосы Дориана, темнее, чем я думала, коротко подстрижены по бокам, а сзади спадают свободными черными локонами. Он одет не в мантию, которую носят другие мужчины, а в широкие брюки и черную куртку с золотой вышивкой на манжетах и высоким воротником на пуговицах. Когда по пути к алтарю он проходит мимо моей скамьи, я приглядываюсь повнимательнее и замечаю темные глаза, высокие скулы и полные губы.

Губы, которые я обязана поцеловать в течение семи дней.

От одной мысли об этом я снова ощущаю покалывание. Не то чтобы это ощущение прекращалось с тех пор, как Нимуэ изменила свое заклинание, но, кажется, оно становится более острым, почти болезненным. Словно мои губы мгновенно узнают свою цель и готовы выполнить просьбу – убить.

Чувство вины сводит меня с ума, но я напоминаю себе, что этот человек опасен. Он убил морскую фею, искупался в ее крови, и покушение на него было одобрено Советом Альфы. И моим отцом.

Мысль об этом снимает лишь часть напряжения. Когда Дориан проходит мимо, я смотрю на его зад. Там, под накрахмаленными брюками, проглядывается округлый изгиб. Не могу не признать, что мне нравится то, что я вижу. И не только мне. Взгляды