– Как он там? – спросил Гуров, кивая в сторону кабинета.

– Знаете, Лев Иванович, он раньше на подчиненных никогда голос не повышал, – шепотом сказала она. – Но недавно так на кого-то по телефону орал, что даже я здесь все слышала.

– И на какую тему? – поинтересовался Лев.

– Слышать-то я слышала, – вздохнула она. – Но ничего не поняла, потому что…

– Сплошной мат? – понятливо покивал Лев.

– Из приличных слов – одни предлоги, – подтвердила она.

– И почему мне кажется, что это был директор интерната? – спросил сам себя Гуров.

Он попросил Анну Павловну отксерокопировать продиктованные ему Батюшкиными списки воспитанников интерната, убрал оригинал в карман и с копиями в руках вошел в кабинет. Сидевший за столом Романов нервно курил и при звуке открываемой двери вскинулся с самым зверским выражением лица, но, увидев, кто это, только зубами скрипнул.

– Ну, как? Есть уже первые результаты? – спросил у него Гуров.

– Лева! – бешеным голосом прорычал тот. – Ты сейчас со мной на эту тему не разговаривай! Дай немного успокоиться!

– Ну и успокаивайся на здоровье! Ты мне документы покажи, если таковые уже есть, – попросил Лев.

– На, посмотри! – Романов пододвинул ему одну из лежавших на столе папок. – Это пока частичные результаты медосмотра, полные позже будут.

– Кстати, не с директором ли интерната ты недавно так эмоционально разговаривал? – как бы между прочим поинтересовался Гуров.

– С кем же еще? – вскинулся Романов и угрожающе заявил: – Ничего! Эта гнида у меня будет свечки всем святым ставить, если на дерьмовоз подсобным рабочим устроится!

Лев стал просматривать бумаги в папке и, закончив, удивленно сказал:

– Ты знаешь, судя по твоей матерной нервозности и тому, что от Батюшкиных услышал, я ожидал худшего. А здесь не так все страшно. Суди сам: ни сифилиса, ни следов наркоты в крови не найдено, по данным гинеколога только десять девиц оказались уже не девицами, но беременны из них всего три, да и те на ранних сроках.

– Только десять! Всего три! – взорвался Саша. – Это в Москве потеря невинности до свадьбы в порядке вещей, там девчонки чуть ли не с детского сада половой жизнью живут! А у нас такого никогда не было! У нас устои другие! Родители этих десятерых сюда девственницами привезли и руководству интерната с рук на руки передали! И их уже здесь в городе обесчестили!

– Прекрати орать! – поморщился Гуров. – Никто их не насиловал! Сами не то что согласились, а даже с инициативой выступили! Скажи лучше, когда остальные результаты будут?

– Тамара сказала, что сама привезет, – уже тише произнес губернатор. – Причем голос у нее был такой, что я ничего хорошего не жду.

– Ладно, подождем вместе, а ты пока вот что посмотри, – Гуров положил перед ним листок. – Это те девять подростков, которые входят в компанию Назарова. Знакомые фамилии есть?

Романов глянул и осел в кресле.

– Твою мать! – прошептал он. – Это же главы поселковых администраций и руководители предприятий.

– Чьи дети так вольготно резвились в интернате и за его стенами, – продолжил Лев и положил следующий. – А это их постельные подруги, те десять дур, за чью поруганную невинность ты так переживал. Потому я и сказал, что никто над ними не надругался! Сами в койку прыгнули! Здесь знакомые фамилии есть?

– Слава богу, нет! – с огромным облегчением выдохнул Саша.

– А вот это верные сподвижники подонков из компании Назарова.

Романов посмотрел и ахнул:

– Лева! Я же многих отцов этих идиотов знаю! Нормальные мужики! Работящие! Неглупые! И дети у них такие же! По крайней мере, до недавних пор были. Как я им буду в глаза смотреть? Получается, что это мы недоглядели!

– Ты лучше сюда посмотри! – сказал Гуров и положил перед ним последний список из почти тридцати фамилий. – Это те, кто регулярно ходил заниматься в секцию.

Тут Саша совсем растерялся, и было от чего: там были все десять девочек, все девять человек из компании Назарова, а остальные – некоторые из их сподвижников.

– Лева! Посоветуй, что мне делать! – простонал Романов.

– Однозначно исключать этих подонков из интерната, а их родителей, кто занимает мало-мальски приличное положение, снимать к чертовой матери с работы и коленом под зад на улицу! – жестко заявил Гуров. – Или переводить в разнорабочие. Пусть их дети на своей шкуре почувствуют, что не все коту масленица. А то привыкли, что деньги все решают. Неприкасаемые, блин! – не сдержался он. – Ну а с девчонками, кроме Надьки Рыжей, она же Артамонова, которая сторожа убила, пусть родители разбираются. Думаю, они их сами дома воспитают широким ремнем по рано повзрослевшей заднице.

– Ну, с подростками все ясно: действительно исключать, – согласился Саша. – А вот с их родителями? Тут дело уже пахнет полной кадровой перестановкой.

– Ну, не полной, – поправил его Гуров. – Как я понимаю, многие работают на предприятиях твоих друзей, которые с ними сами и разберутся, так что к их увольнению ты никакого отношения иметь не будешь. А вот собственное хозяйство тебе придется основательно почистить! Иначе простые люди тебя не поймут. Как же так? Сынок главы администрации может безнаказанно на людей нападать и несовершеннолетних трахать, а его родителям, которые такую мразь воспитали, все с рук сходит. Да если такие папаша или мамаша на своем посту останутся, они свое чадо в Якутск в интернат отправят или еще куда-нибудь. И там эта история повторится! Причем порка должна быть показательной, чтобы потом никто не мог сказать, что его сняли в результате интриг или личного неприязненного отношения к нему губернатора, который на его место захотел своего человека посадить.

– Если тесть об этом узнает… – в ужасе прошептал Романов и даже глаза закрыл.

– А ты не думал о том, что выяснить его адрес и написать ему не такая уж проблема для какого-нибудь особо бдительного горожанина? – спросил Лев. – И что тогда будет? Да он сюда прилетит и, как минимум, разложит тебя на скамье перед администрацией, чтобы публично выпороть!

– Ты прав, нужно закрутить гайки, – согласился Саша. – Ох, как не хотелось бы со скандала свою работу начинать!

– А куда ты денешься? – спросил Лев. – Тихо спустить на тормозах уже не получится. Сафонова и его прихлебателей вышибли публично, Назарова задержали тоже, результаты анализов при всем соблюдении врачебной тайны долго в секрете не удержишь – бабскую болтливость еще никто не отменял, да и мужики, бывает, языками не хуже треплют. Вот и надо выходить из этого положения с наименьшими потерями.

Романов сидел, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Судя по выражению его лица, мысли у него были самые тоскливые.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Соберу сегодня здесь мужиков…

– Соберешь! – согласился Гуров и предупредил: – Но не сегодня! Я еще к разговору не готов. Кстати, свежие распечатки есть?