– Просто будь осторожен, ладно? Мир, в котором нет Аполлона, меня не устраивает.

Он говорил так искренне, что я едва не прослезился. Я уже начал привыкать к мысли, что никто не желал возвращения Аполлона: ни мои собратья-боги, ни полубоги, ни, возможно даже, моя говорящая стрела. А вот Фрэнк Чжан все еще в меня верил.

Прежде чем я успел сделать что-то неловкое – обнять его, разрыдаться или поверить, что я хоть на что-то гожусь, – к нам приблизились мои спутницы.

На Лавинии были пурпурная лагерная футболка и потрепанные джинсы, надетые поверх серебристого спортивного купальника. Ее кроссовки были зашнурованы блестящими розовыми шнурками, которые наверняка ей необходимы, чтобы передвигаться бесшумно. На плече у Лавинии была манубаллиста, глухо стучащая на ходу.

Хейзел больше походила на ниндзя: черные джинсы, черный кардиган на молнии, прикрепленный к ремню меч. Я вспомнил, что она любому другому оружию предпочитает спату, потому что порой ей приходится сражаться верхом на бессмертном жеребце Арионе. Увы, я сомневался, что сегодня Хейзел призовет Ариона: от волшебного коня мало толку, если нужно тайком проникнуть в подземную гробницу.

Что касается Мэг, то она выглядела как обычно. Красные кеды и желтые легинсы особенно жутко сочетались с ее новой единорожьей футболкой, которую она, по всей видимости, не собиралась снимать, пока та не расползется на лоскутки. На скулы она прилепила пластыри, словно какой-нибудь футболист или воин. Возможно, считает, что так она похожа на бойца спецназа, хотя на пластырях была изображена Даша-путешественница.

– Это еще зачем? – спросил я.

– Они защищают глаза от света.

– Скоро ночь. А мы спустимся под землю.

– С ними у меня устрашающий вид.

– Ни капельки.

– Заткнись, – приказала она, и мне, конечно, пришлось подчиниться.

Хейзел тронула Фрэнка за локоть:

– Можно тебя на секунду?

Это не был вопрос. Она отвела его в сторонку, Ганнибал последовал за ними, очевидно, решив, что их личный разговор не может обойтись без слона.

– Ну вот. – Лавиния повернулась к нам с Мэг. – Это надолго. Эти двое как начнут квохтать друг над другом… Если бы они могли обложить друг друга пенопластом, они бы точно так и сделали.

Несмотря на раздраженный тон, в голосе ее звучали нотки зависти, как если бы ей тоже хотелось иметь подружку, мечтающую обложить ее пенопластом. И я ее понимал.

Хейзел и Фрэнк встревоженно о чем-то разговаривали. Слов я не слышал, но думаю, их диалог был примерно таким:

«Я за тебя волнуюсь».

«Нет, это я за тебя волнуюсь».

«Нет, я волнуюсь больше».

«Нет, это я волнуюсь больше».

Наблюдающий за ними Ганнибал довольно топал и кряхтел.

Наконец Хейзел положила ладонь на руку Фрэнка, словно боялась, что он вот-вот рассеется как дым. А потом отпустила его и вернулась к нам.

– Ладно, – мрачно сказала она. – Давайте найдем эту гробницу, пока я не передумала.

Жуткая карусель

Пусть детишки прокатятся

Ничего не случится

– Отличная ночь для пешей прогулки, – сказала Лавиния.

Самое грустное, что, похоже, она и правда так думает.

К этому моменту мы уже час пробирались по холмам Беркли-Хиллз. И хотя погода была прохладной, я обливался потом и тяжело дышал. Почему к вершине обязательно идти в гору? А в долины Лавиния спускаться не желала. О нет! Непонятно почему, но ей нужно было покорить каждую возвышенность. Мы же как дураки следовали за ней.

Границу Лагеря Юпитера мы перешли без проблем. Даже Терминус не появился, чтобы проверить у нас паспорта. И ни гули, ни фавны-попрошайки к нам пока не приставали.

Вокруг было довольно красиво. Вдоль тропинки благоухали шалфей и благородный лавр. Слева светящийся серебристый туман застилал залив Сан-Франциско. Впереди посреди пустыни городских огней темным архипелагом выделялись холмы. Лавиния объяснила, что благодаря региональным паркам и заповедникам природа здесь во многом сохранилась в нетронутом виде.

– Будьте начеку, – предупредила она. – На холмах водятся пумы.

– Мы идем в логово нежити, – ответил я, – а ты хочешь напугать нас пумами?

Во взгляде, которым одарила меня Лавиния, читалось «Слышь, чувак».

Она, конечно, права. С моим везением будет неудивительно, если, пройдя весь этот путь, сразившись с монстрами и злыми императорами, я стану закуской кошки-переростка.

– Далеко еще? – спросил я.

– Ты опять?! – возмутилась Лавиния. – Сейчас ты ведь даже гроб не тащишь. Еще полпути.

– Полпути. Неужели нельзя было добраться туда на машине, на орле или на слоне?

Хейзел Левеск похлопала меня по плечу:

– Расслабься, Аполлон. Пешком легче оставаться незамеченными. И потом, этот квест совсем простой. Мне по большей части выпадали задания типа «отправляйся на Аляску, по пути сразившись со всеми, с кем возможно», или «плыви на другой конец света, месяцами страдая от морской болезни». А тут всего-навсего «проверьте, что там с каруселью за холмом».

– С кишащей зомби каруселью, – поправил я. – И мы взобрались уже на несколько холмов.

Хейзел посмотрела на Мэг:

– Он всегда столько жалуется?

– Раньше он ныл куда больше.

Хейзел тихонько присвистнула.

– Да уж, – согласилась Мэг. – Как дитя малое.

– Я бы попросил! – сказал я.

– Тсс! – Лавиния надула и лопнула большой розовый пузырь. – Идем тихонько, помните?

Мы шли по тропинке еще примерно час. По пути мы увидели между холмов серебристое озеро, и я невольно подумал, что это место наверняка понравилось бы моей сестре. Ох, как бы я хотел, чтобы сейчас она вышла к нам со своими Охотницами!

Хотя мы были очень разными, Артемида меня понимала. Ну ладно – терпела. Бо́льшую часть времени. Ну хорошо-хорошо – иногда. Мне до ужаса хотелось снова увидеть ее прекрасное лицо, которое меня так бесило. Вот каким я стал одиноким и жалким.

Мэг шла немного впереди, прикрывая Лавинию с фланга так, чтобы они могли делиться жвачкой и болтать о единорогах. Хейзел шла рядом со мной, и мне казалось, что она боится, как бы я не упал в обморок.

– Неважно выглядишь, – заметила она.

– Что навело тебя на эту мысль? Холодный пот? Частое дыхание?

В темноте золотые глаза Хейзел напоминали совиные, в них отражалась готовность мгновенно среагировать, взлететь или при необходимости ринуться в атаку.

– Как твоя рана?