Но она не могла ждать вечно. Настанет новый день, и мама снова начнет следить за ней. И ей придется забыть о Джейсе на целые сутки, если не больше.

Клэри закрыла глаза, оперлась локтями на ступеньку за спиной и на мгновение представила, будто все по-прежнему: днем они с Джейсом пойдут на тренировку, а вечером поужинают, и он будет смешить ее, как и всегда.

Теплые усики солнечных лучей щекотали ее лицо. Она нехотя открыла глаза и… увидела его.

Джейс поднимался по ступеням беззвучно, как кошка. На нем был темно-синий свитер, а волосы в лучах солнца были похожи на сноп солнечных лучей. Клэри выпрямила спину, сердце в груди заколотилось. Она вспомнила ту ночь в Идрисе, когда в небе взрывались фейерверки, и подумала об ангелах, низверга ющихся в пламя.

Он подошел и протянул руку. Клэри оперлась на нее и встала. Золотистые глаза Джейса смотрели на нее в упор.

— Я думал, ты не придешь.

— С каких это пор ты во мне стал сомневаться?

— Совсем недавно ты на меня злилась.

Он погладил ее по щеке, и она ощутила прикосновение шершавого шрама на его ладони.

— Что бы ты сделал, если бы меня здесь не оказалось?

Джейс прижал ее к себе. Он дрожал, ветер трепал его волосы.

— Как Люк?

Услышав имя Люка, Клэри вздрогнула. Решив, что ей холодно, Джейс еще сильнее прижал ее к себе.

— С ним все будет хорошо, — осторожно сказала она. — Это все ты, ты, ты виноват.

— Я не хотел причинить ему вреда. — Джейс поглаживал ее по спине. — Ты мне веришь?

— Джейс… — сказала Клэри. — Зачем ты пришел?

— Чтобы снова попросить тебя пойти со мной.

Она закрыла глаза:

— И ты даже не скажешь, куда?

— Верь, — тихо произнес он. — Просто верь мне, и все. Но знай, если ты пойдешь со мной, дороги назад не будет.

Она вспомнила, как впервые увидела его в «Адском логове». Ее жизнь тогда изменилась безвозвратно.

— Дороги назад никогда и не было, — сказала она. — Во всяком случае, с тобой. — Она открыла глаза. — Пойдем.

Улыбка Джейса была лучезарной, и Клэри расслабилась.

— Ты уверена?

— Да.

Он наклонился и поцеловал ее. Протянув руки, чтобы обнять Джейса, Клэри ощутила горечь на его губах, и на нее, словно занавес в конце спектакля, опустилась тьма.

Люблю тебя,

Как любят нечто темное.

Пабло Неруда, сонет XVII

Майя никогда не бывала на Лонг-Айленде, и ей казалось, что это тихое местечко вроде Нью-Джерси, где живут люди, работающие в Нью-Йорке.

Она забросила рюкзак в багажник грузовика Джордана. Когда они встречались, Джордан водил потрепанную красную «тойоту», вечно захламленную мятыми стаканчиками из-под кофе и пустыми пакетами из-под гамбургеров. Пепельница была вечно переполнена окурками. А вот в салоне грузовичка было сравнительно чисто, если не считать стопки бумаг на пассажирском месте. Она отодвинула стопку и села, не сказав ни слова.

Они выехали из Манхэттена на магистраль, ведущую к Лонг-Айленду, и Майя задремала. Когда грузовик подпрыгнул на ухабе, она проснулась и принялась тереть глаза.

— Прости, — сказал Джордан. — Я думал, ты всю дорогу будешь спать.

Майя села и осмотрелась. Они ехали по двухполосной дороге, небо начало светлеть. По обе стороны дороги тянулись поля, изредка мелькали деревянные домики, огороженные частоколом.

— Здесь мило, — удивленно сказала она.

— Ага. — Джордан переключил скорость и покосился на нее. — Раз уж ты проснулась, можно я тебе кое-что покажу? А потом поедем в штаб.

Она на мгновение замешкалась, но потом кивнула, и они свернули на узкую грунтовку, обсаженную деревьями. Майя открыла окно и всей грудью вдохнула. Палая листва, соленая вода, перегной, мелкие животные — скорее всего, мыши-полевки…

Грузовичок остановился на небольшой круглой площадке. Внизу к отливающей сталью воде тянулся пляж. Небо было почти лиловым.

Майя посмотрела на Джордана.

— Я сюда часто приходил, когда обучался в «Претор Люпусе», — сказал он. — Просто чтобы развеяться. Закаты здесь… они всегда разные, и всегда прекрасные.

— Джордан…

— А?

— Прости меня. Ну, за то, что я тогда ушла…

— Ничего страшного.

По тому, как напряглись его плечи, как он сжал руль, она поняла, что все совсем не так.

— Тебе было тяжело, я понимаю. Просто… я думаю, что нам не стоит переступать черту. Нужно остаться друзьями.

— Я не хочу быть друзьями, — сказал он.

— Не хочешь? — Она не смогла скрыть удивления.

Из обогревателя струился теплый воздух, а из открытого окна веяло прохладой.

— Майя, нам не стоит сейчас об этом говорить.

— Но я хочу, — сказала она. — По-моему, сейчас самое время.

Он прикусил губу. Спутанные волосы упали на лоб.

— Майя…

— Если ты не хочешь, чтобы мы были друзьями, тогда кто мы? Снова враги?

Он повернулся к ней и заглянул в ее глаза. Они были такими же, какими он их запомнил: ореховые, с зелеными, голубыми и золотистыми пятнышками.

— Я все еще люблю тебя, Майя. С тех пор как мы расстались, я никого не целовал.

— Но Изабель…

— Изабель напилась и хотела поговорить о Саймоне. А я… Я всю жизнь любил только тебя. Мысль о тебе помогла мне справиться с тренировками. Я думал о том, что когда-нибудь помирюсь с тобой. И я хочу помириться. Я не хочу только одного.

— Ты не хочешь быть моим другом.

— Я не могу быть тебе просто другом. Это меня убьет. Я люблю тебя. Всегда любил. Только тебя.

Она посмотрела на океан, играющий золотыми, голубыми и пурпурными красками:

— Здесь так красиво…

— Поэтому я сюда и приходил. Не мог уснуть и шел, чтобы наблюдать за тем, как восходит солнце, — тихо сказал он.

— А теперь ты можешь уснуть?

— Майя… если ты хочешь сказать, что я тебе просто друг, так и скажи, ладно? Сдери пластырь.

Он напрягся, словно ожидая удара. Густые ресницы бросали тень на скулы, на оливковой коже шеи были заметны бледные шрамы. Эти шрамы оставила она… Расстегнув ремень безопасности, Майя наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Потом вдохнула его запах. То же мыло, тот же шампунь… только теперь никаких сигарет. Она коснулась губами уголка его рта и наконец поцеловала по-настоящему. Джордан издал низкий рык. Оборотням не свойственна нежность, но он осторожно усадил ее к себе на колени и приобнял, страстно целуя. От теплоты его рук, стука его сердца, от сладости его губ у Майи перехватило дыхание. Она прижалась к нему, чувствуя, как ее щекочут мягкие, густые кудри.