Большой контракт, а это шанс прорваться в настоящий бизнес, закрепиться на рынке. И риск, потому что в одиночку Илья не потянул бы… и договор с партнером, давшим денег… и потом оказалось, что деньги эти партнер занял и вообще сам он — подставной. Через него пытаются захватить фирму Ильи, вынуждают продать за бесценок, а то и вовсе в счет долга.

И да, он не просил напрямую.

А если бы попросил? Жанна согласилась бы? Или задумалась бы над тем, что не видела его паспорта, что вообще почти не знает этого человека, который казался ей родным и близким.

Не знала…

Смешно.

Она знала, что он любит зеленый чай и заваривать предпочитает сам, поскольку у Жанны не получается правильно.

Он ест все с хлебом, даже макароны. А майонезу предпочитает сметану…

Он вечно забывает, где оставил тапочки, а в душе поет, пусть слух у него совершенно отсутствует.

И тогда Жанне казалось, что именно эти мелочи делают человека настоящим, а выяснилось, что, кроме имени, настоящего в нем не было.

— Мне не смешно, — сказал Кирилл со вздохом. — Мне совершенно не смешно от того, что взрослую неглупую, по сути, женщину вот так просто развели. Ты понимаешь, что тебе еще повезло?

— Повезло?!

— Ты отделалась кредитом. А могла и квартиру потерять, будь этот твой… понастырней.

— Квартиру я и так едва не…

— Едва, — перебил Кирилл, — не считается. Представь, если бы заявился он с бумагами, попросил подписать, скажем, генеральную доверенность или еще что-нибудь… спасти его от злых кредиторов. Что, не спасла бы? Спасла. И оказалась бы на улице.

— Ты злишься.

— Злюсь.

— На меня?

Странно, но его злость была приятна.

— И на тебя тоже. — Кирилл обнял, и жест этот был совершенно хозяйским. Но прежде, чем Жанна успела возмутиться, он поцеловал ее в лоб и велел: — Рассказывай дальше.

— Да уже нечего… я и вправду предложила помощь. Сказала, что можно взять кредит в банке, а оказалось, что на нем уже висят два. И ему не дадут. Но на мне кредитов не было… правда, с моей зарплатой на большую сумму рассчитывать не приходилось… если только под залог квартиры… и он меня отговаривал.

— Не слишком активно, полагаю.

— Да, но тогда мне казалось, что Илья не понимает, что мы вдвоем и теперь все на двоих делить должны. Какая же я дура! И главное, что не одна… в общем, я обошла несколько банков, нашла тот, где мне дали максимум… полмиллиона… знаешь, для меня эта сумма звучит дико… полмиллиона… я столько денег в руках никогда не держала…

— Подержишь еще.

— Опять смеешься?

— Нет, я серьезно. Если хочешь, завтра съездим в банк, и подержишь.

Жанна покачала головой: смысл во всем этом? К чужим деньгам привыкнуть легко.

— Ты мне лучше этот пояс покажи, из-за которого весь сыр-бор разгорелся… На пояс посмотреть и вправду любопытно будет.

— Покажу, — пообещал Кирилл. — В общем, ты взяла деньги, на месте, как понимаю, передала их этому… козлу ряженому.

Козел ряженый.

Красиво звучит. И истине соответствует.

— Да, так и было. Он сказал, что очень мне благодарен, что беспокоиться не о чем… ему выплатят по контракту и кредит он погасит сразу. Там хватит и на проценты… и ушел. А вечером не вернулся. Я ждала. Я так боялась, Кирилл… такие деньги… и эти его кредиторы… я пошла в полицию… я туда ходила каждый день, пока заявление не приняли… и, представляешь, меня вызвали к следователю. Я думала, что Илью нашли, а выяснилось…

— Что ты не одна такая.

— Точно. Не одна. Нас четверо оказалось. Впору клуб открывать… несостоявшихся невест и состоявшихся дур… состоятельных дур… У Алены отец прежде в милиции работал, остались связи… вот он и надавил, чтобы расследование начали, а так бы… Он со всеми так… ухаживал, цветы дарил. Водил по ресторанам… а потом говорил, что бизнес рушится, деньги нужны… и мы все брали кредиты. Представь!

— Тише.

— Я… не кричу.

— Кричишь. И так, что звезды распугаешь. Звезды, они вообще пугливые.

— Кирилл, ты… чушь несешь.

— Не романтическую? — Кирилл усмехнулся. А ведь он не такой и плохой, во всяком случае, хорошим притвориться не пытается даже, и, наверное, это само по себе много, если человек не скрывает своих недостатков.

— Нисколько.

— Я старался.

— Прекрати! — На романтический вечер Жанну все-таки не тянуло. — И вообще, твое предложение…

— Поторопился?

— Есть немного. Ты слишком циничен. Я вряд ли смогу так жить.

— Почему? — отстраняться Кирилл не стал, но руку убрал. — Лучше по большой любви, которая потом вдруг закончится, оставив тебя среди долгов и несбывшихся надежд?

— Ты не веришь в любовь?

— Нет.

Действительно, чего еще ждать от человека, который вырос в этом безумном доме? Алиция Виссарионовна вряд ли поощряла развитие этой стороны души.

— Мои родители любили друг друга. И прожили вместе много лет. И ни разу не ссорились! И не говори, что деньги — это главное… у них не было миллионов… и даже тысяч долларов не имелось, но они были счастливы. А ты, Кирилл, счастлив?

— Опасный вопрос. — Он встал. — И кажется, наш вечер откровений зашел слишком далеко. К слову, его нашли?

— Илью? Нет, отец Алены сказал, что вряд ли и найдут. Нет состава преступления, понимаешь? Он ведь не шантажировал нас. Мы сами, добровольно, поспешили помочь ему… если бы он женился, тогда можно было бы привлечь за многоженство, а так…

— Хочешь, я его найду?

— Зачем?

— Не знаю. — Кирилл подал руку. — В морду плюнешь. Или расцарапаешь.

— Думаешь, полегчает?

— Понятия не имею. Но если вдруг захочешь свидеться, то скажи.

Жанна кивнула.

И остаток ночи провела в постели, ворочаясь с боку на бок, пытаясь понять, хочет ли она вновь встретиться с человеком, который обманул ее. Наверное, все-таки не хочет.

Тиффож был… другим.

Серая громадина.

Камни прилегают друг к другу плотно, но Жилю все одно кажется, что стены замка ненадежны, что сильный порыв ветра способен обрушить их. Порой он видит во снах, как осыпаются под собственной тяжестью круглые башни.

И просыпается в ужасе.

Замок не принял Жиля.

Он знает деда и ластится к нему, ревниво отторгая иного владельца. Деду здесь спокойно, сквозняки и те не смеют тревожить старые раны. А обитатели замка относятся к хозяину с должным почтением… и страхом.