Я радовалась, что могу выплеснуть эмоции хотя бы так, опосредованно. В груди жгло от унижения. Дамиан никогда не узнает об этой отвратительной сцене у дуба с анелоной. Я не допущу этого позора. К счастью, он ничего не вспомнил! Наверное, сова-лиса постаралась. Хоть за что-то спасибо этой твари…

– Не устраивай истерику, Кассия…

– Катя! – заорала я, уже не сдерживаясь.

Я изо всех сил пихнула Дамиана в грудь кулаком. Эта рыжая зараза и не покачнулась, лишь перехватила мое запястье.

– Ты что? Ревнуешь? Я уже сто раз сказал, что Милли мне даже не нравится, – спокойно, как с умалишенной, заговорил со мной Дамиан. – Это всего лишь сделка. Она помогла мне найти тебя. Я взамен пообещал вывести ее из этого леса и устроить во дворце. Милли ничем тебе там не помешает. Вы даже пересекаться с ней не будете.

– Ну, конечно! – меня словно дергал за язык какой-то демон, уродливый, злой. – Что мне какая-то бродяжка из лесу? Я же императрица! Я выше черни!

Дамиан медленно разжал ладонь. На лице явственно отразилось отвращение ко мне. Какой-то разумной частью себя я понимала его. И сама была себе противна. Но… боль требовала выхода. И сдержаться я уже не могла.

– Кассия никогда не считала себя выше обычных людей, – медленно проговорил он, отворачиваясь. – Выше простого народа. И народ уважал ее за это. Будь осторожна, Катя. Заиграешься в императрицу – потеряешь все. Расположение, уважение тех, кем так желаешь повелевать.

– Я – не она, Дамиан, – проговорила я тихо, отворачиваясь.

Из меня словно выкачали воздух, как из гелиевого шарика. И внутри воцарилась сосущая пустота.

– Я знаю, – еще тише ответил муж, не глядя на меня.

Я почти физически почувствовала, как между нами пролегла невидимая линия огня. Совсем, как на той войне, где чуть не погибла реальная Элеонора – моя сестра, поехавшая спасать чужого ребенка. Кажется, это наша семейная черта. Лезть, куда не просят.

От разбитого сердца я сбежала в дела. Дамиан, конечно, пребывал в слепой уверенности, что днями пропадаю у сестры, помогая с крошкой-племянницей. На самом деле малютку – дочь Юлиана и Элеоноры – я увидела от силы раза два.

А в реальности в первый же день выгребла из шкатулки Кассии несколько драгоценностей покрупнее. Они отправились к жуликоватому на вид ювелиру.

На вырученные деньги я, на удивление, легко выкупила домик недалеко от торговой площади. Дешевый сыр – только в мышеловке, и я попалась, как самая наивная мышь. Так что ближайшие дни пропадала в лавке днями, убирая вековые заросли паутины и выкидывая хлам. А еще самостоятельно переносила в кладовку товар, потому что подрабатывать грузчиком за несчастный взгляд красивых карих глаз никто не захотел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я изо всех сил пыталась не выдавать себя: носила простенькую неброскую одежду и не надевала никаких украшений. А что лицом на императрицу похожа, так мало ли бледных и темноглазых?

«А все чертовы запреты Дамиана! Если бы не он, прихватила бы пару стражников из замка! И отнесли бы все, как миленькие, не то голову с плеч!» – ворчала про себя я, перетягивая в кладовку ящик с сушеными заморскими фруктами. Улыбчивый южанин, только сегодня прибывший в Литорию, сгрузил их прямо у двери. И на хлопанье ресниц не повелся.

– А что это такое? – вдруг раздался звонкий голосок.

Сердце ушло в пятки, а ящик выскользнул из рук. К счастью, не мне на ногу, а всего лишь на прилавок. И все-таки несколько фруктов, напоминающих гранаты, только ярко-синие, раскатилось.

Я, едва не подпрыгнувшая на месте, резко повернулась ко входу. Солнечные лучи, пробивающиеся в дверной проем, показались светом в конце тоннеля. А три маленькие фигурки – чертятами, пришедшими по мою грешную душу.

– Вы что здесь делаете?! – напустилась я на малышню. – Вы… вы должны быть во дворце!

– А мы увидели, как ты утром уходишь опять! А нас с собой не берешь! – Аленка уперла руки в бока.

– Мы с тобой гуля-я-ять хотим, – завела Маша.

– Делать мне больше нечего! У меня тут дела! – фыркнула я. – Миша, не трогай! Это для взрослых!

Я быстро-быстро выхватила у него из рук маленькую гроздь ярко-малиновых ягод. Их следовало по паре штук съедать вечером, чтобы не нападал «ночной дожор». А отбивать аппетит ребенку не хотелось.

– Посидите здесь, а через пару часов вернемся во дворец, – отрезала я. – И никому ни слова. Иначе скормлю злым шантьям!

– Как той, что Дамиан убил? Расскажешь нам? Ты же была там! – мечтательно, будто выпрашивая сказку, заканючила Маша.

В ее глазах Дамиан был героем. А у меня в ушах звучало эхо слов, что он сказал возле норы анелоны. Так что я огрызнулась:

– Нечего рассказывать! Страшный зубастый змееволк! А теперь не мешайте. А лучше помогите. Берите вон те коробки, которые полегче, – и сюда.

– Это эксплуатация детского труда! – гордо вздернула нос Аленка.

– Это Литория, и здесь еще не написали Декларацию прав ребенка, – фыркнула я.

– А я все во дворце расскажу, – она мстительно сверкнула глазами.

Пришлось менять тактику.

– Не будете вредничать – получите сладости! – лукаво предложила я, и дети резко просияли, соглашаясь. – Не то Дамиан меня точно запрет, выдумав сто опасностей, которые подстерегают бедную-несчастную торговку…

Последние слова я пробормотала вполголоса, себе под нос, отворачиваясь и подхватывая коробку потяжелее. Думать о муже не хотелось, а при виде татуировки-кольца становилось совсем тошно.

«Жаль, что не обычное золотое! Выбросила бы к чертям и сказала, что грабители напали!» – в сердцах пронеслась мысль. И по всем законам мотивационных пабликов оказалась материальной: нападение не заставило себя ждать.

К счастью, через пару часов ко мне заскочила Элеонора. Это и не дало окончательно сойти с ума. Она забрала детей, чтобы отвести во дворец. А я задержалась в лавке, готовя все к открытию. Когда опомнилась, за окном уже стемнело.

– Черт… если Дамиан заметит, расспросов не избежать, – пробормотала я, набрасывая плащ с глубоким капюшоном.

Два поворота ключа в массивном замке и коротенькое заклинание на защиту лавки. Вдалеке мелькнула тень. Я дернулась, но похоже, просто прошел мимо какой-то припозднившийся домой прохожий.