“У этого человека никогда не было менструаций, – громко и сердито заявила Джералдин в «Новостном вечере» по поводу Кейтлин Дженнер. – Этот человек никогда не вынашивал детей – он им отец. Этот человек ни разу не пережил муки бесплодия утробы, не претерпел мужского насилия или любого другого бытового сексизма, какой женщины сносят ежедневно, всю свою жизнь. И конечно же, этот человек сознательно содействовал такому сексизму – не только как необычайно известный спортсМЕН, но и как неотъемлемая часть клана Кардашьянов, существующего, чтобы пропагандировать почти исключительно невозможные разновидности женских тел и невозможно нереалистичные социальные ожидания среди впечатлительных молодых женщин”.

Непопулярная точка зрения. Гиффард в самом настоящем смысле слова портила малину.

“Но вы же не станете отрицать гендерную дисфорию? – подначила ее ведущая «Новостного вечера», нисколько не пытаясь скрыть свое неодобрение. – Или же муки от предубежденности против них, какие переживают люди, живущие с дисфорией”.

“Ну, вряд ли их бьют каждый день, как им нравится заявлять”.

“Серьезно? Серьезно, профессорша Гиффард?”

“Не так, как какого-нибудь черного мужчину под стражей в Алабаме или женщину на улице без никаба в Саудовской Аравии. Но нет, я не отрицаю ни отчуждения этих людей в обществе, ни их страданий, ни их права на сочувствие и понимание. Отрицаю я саму мысль о том, что биологических самцов можно, нужно и необходимо определять юридически как женщин лишь потому, что они заявляют себя женщинами, и что я как биологическая женщина не имею права выдвигать оппозиционную точку зрения”.

В результате того единственного интервью Джералдин Гиффард мгновенно перестала быть обожаемой, слегка чокнутой старушкой-левачкой и превратилась в полноценную нацистскую сцукоблядь. Молодые радикалки, чьи матери и бабушки брали с собой “Хреноруб” в женский лагерь мира в Гринэм-Коммон[72], настаивали, чтобы эту книгу изъяли из университетских списков для чтения.

Мэтлока все это ошарашивало. Смена общественных настроений произошла поразительно быстро. Всего пять лет назад никто и представить себе не мог, что целое поколение женщин с влагалищами объединится для защиты женщин с членами, чтобы попрать женщину с влагалищем, которая прежде была иконой феминизма.

Но если Джералдин Гиффард ее новое положение парии и задевало, она этого не показывала. Поношения, казалось, ее даже подзадоривали. Кое-кто – возможно, из вредности – говаривал, что самые возмутительные выплески Джералдин обычно совпадали с выходом ее очередной книги. Но поскольку выход новых книг был для нее обычным делом, трудно определить, цинизм это или совпадение.

Наутро после взбаламученной пресс-конференции Мэтлок, Тейлор и Клегг собрались в Оперативном штабе для оценки достигнутого. Это была уже девятая встреча со дня убийства Сэмми Хилл и воодушевляла она не больше, чем предыдущие восемь. Слово “достигнутое” начинало смотреться несколько избыточным.

– Опрос местного населения? – спросил Мэтлок, хотя ответ знал заранее.

– Ничего, шеф, – ответил Тейлор. – Наша команда запротоколировала сотни и сотни часов опросов – и ни единой поклевки. Несколько человек признались, что были в парке примерно во время убийства, но никто из них на вероятного подозреваемого не похож и никто ничего не видел.

– Камеры наблюдения? – осторожно спросил Мэтлок.

– Все еще отсматриваем – и по-прежнему ничего, – ответила Клегг. – Мы заглянули в каждую местную лавку, в каждый паб – искали хоть что-нибудь, хоть какого-нибудь человека с молотком, но пока ничего даже отдаленно подозрительного. Уже оставили в покое уличные камеры и проверяем все такси, автобусы, магазины. Всё.

– То есть убийцей мог быть кто угодно, – вздохнул Мэтлок. – И мотив тоже какой угодно.

– Секс, по-моему, наиболее вероятен, – сказал Тейлор. – Изнасилование, которое пошло наперекосяк. Преступник напал, обнаружил, что у жертвы – у него или у нее – под юбкой нет того, что ему нужно, и удрал, бросив его или ее умирать.

– Перестань уже говорить “его или ее”, Бэрри, – встряла Клегг. – Это она, как тебе известно. Или оне, в случае Сэмми.

– Ой, да блин, Сэлли. Какая херня, бля.

– Никакая не херня, бля. Это уважение!

– Боже! Бля, местоимения? Серьезно? Ладно, я хочу сказать одно: что бы там ни было у нее или у онех в трусах, вряд ли такое ищет обычный насильник, нападающий на женщину.

– А если это и было прерванное изнасилование, – добавил Мэтлок, – совершил его кто-то новенький, тот, кого у нас на радарах нет, и в этом случае нам остается лишь ждать, пока он не нападет вновь, и перспектива это довольно унылая.

– Может, это все-таки было ограбление. Сорванная попытка, – сказала Клегг. – Убийце нужна была сумочка Сэмми и украшения, но его кто-то спугнул.

– Тогда кто же? – спросил Тейлор. – Почему не заявил о себе? Мы переговорили со всеми по всей округе. Я лично считаю, что преступление на почве ненависти – самый вероятный мотив. Сэмми убили, потому что она была транс.

– Токсичная маскулинность как мотив? – предположила Клегг. – Сердитый мужчина? Кто-то из тех чокнутых невольных воздержанцев, которые винят женщин в том, что у них никакой половой жизни?

– Но зачем такому нападать на транс-женщину? – усомнился Тейлор. – Говорю же. Транс-женщины не из тех, на кого злятся невольные воздержанцы.

– Откуда тебе знать? – возразила Клегг. – Все стало таким запутанным. Может оказаться не так просто, как прямая половая зависть. Есть куча мужиков, на полном серьезе злящихся на изменчивость пола и гендерный раскол, к каким впрямую ведет признание трансгендеров.

– Ну, нам тогда очень есть на что злиться, а? – сказал Тейлор. – Шучу! Шучу! Умоляю, не надо меня кастрировать! – Он сгреб свои яйца в горсть, изображая, как он их защищает.

– Оборжаться, Бэрри, – промолвила Клегг. – Расслабься, твоим мудям с моей стороны ничто не угрожает. Я всего лишь к тому, что можно просто глянуть в интернет и увидеть, что в наши дни кое-кто из мужчин напуган до ужаса и кипит от ярости. Они думают, что подрывают даже то хлипкое положение, какое у них есть в обществе. Сэмми была живым символом ослабления хватки, какая есть у гетеросексуальных мужчин в обществе. Возможно, кто-то убил ех по этой причине.

– Ну, по мне, оно все как-то довольно натянуто, – сказал Тейлор, пожимая плечами.

– Я просто пытаюсь рассмотреть под разными углами, – отозвалась Клегг.