Боцман, получив нежданный удар ногами, подался назад. Он понимал, что становился для автоматчиков отличной мишенью. Счет шел на секунды. Еще немного – и автоматные пули прошили бы его. Саблин стремительно выхватил нож и принялся вспарывать свой гидрокостюм, выпуская из него воздух. Застрекотали автоматы. Пули влетали в воду рядом с Саблиным. Тот попытался нырнуть, и это наконец ему удалось. Задержав дыхание, он сиганул на дно и поплыл в сторону от катера. Виталий слышал приглушенные звуки от продолжавшихся выстрелов. Японцы обстреливали воду в радиусе нескольких метров, рассчитывая добить нарушителя. Вскоре эти звуки стали совсем редкими, а затем и вовсе исчезли. До Боцмана донеслись отзвуки заведенного мотора. Охранники вытащили из воды своего товарища, немного подождали, не увидели, чтобы нарушитель где-то всплыл, и отправились обратно на базу. Очевидно решив, что неизвестный им пловец убит. Впрочем, на базу они возвращались медленно. При поддержке все тех же береговых прожекторов высматривали на морской поверхности признаки пребывания людей. Однако по пути им никто так и не попался.

Саблин видел, как патрульный катер уходил в сторону базы. Пловец вынырнул в нескольких десятках метров от места схватки. Этого оказалось достаточно, чтобы оказаться вне зоны внимания охранников. Русский отдышался. Было понятно, что из-за непредвиденных обстоятельств его разведывательный рейд не удался. С другой стороны, он не отчаивался, так как некоторые сведения об организации охраны испытательной базы корпорации все-таки удалось получить. Донимал другой вопрос: что за дрянь оказалась в баллоне вместо кислорода? Подозрения сразу же пали на «полуяпонку», хотя Боцман и не совсем понимал, когда та успела впрыснуть в кислородный баллон какое-то едкое вещество. Не теряя больше времени, Виталий поплыл в сторону побережья. Рискуя быть замеченным, он тем не менее успешно преодолел заградительную сеть через проделанную в ней ранее лазейку. Оставалось лишь добраться до берега, где осталась палатка, машина, снаряжение и та странная женщина…

Доплыв до знакомого скалистого берега, Саблин не спешил выходить на сушу. Он притаился среди камней, пытаясь разглядеть, что происходит на берегу. Там горел костер. Но значительную часть освещения давал небольшой прожектор, установленный на машине рыбачки. Судя по доносившемуся тарахтению, работал генератор. «Где же эта чертова массажистка? – мысленно задался вопросом Саблин и тут же прошептал: – Вспомни добро, а тут и оно». И действительно, из-за машины показалась та самая женщина. В руках у нее был фонарик. Она, как ни в чем не бывало, расхаживала на территории «литовского туриста». Что-то напевала под нос. Явно чувствовала там себя хозяйкой. Копалась сначала в джипе, а затем и в палатке. Что она искала и почему делала это лишь сейчас, а не раньше, Боцман не знал. Зато знал: рыбачка была уверена, что ее сосед больше не вернется. Мелодия напеваемой ею песни казалась знакомой. «Да, это же из «Мадам Баттерфляй» тема!» – наконец вспомнил он, продолжая наблюдать за действиями женщины.

Время было довольное позднее. Однако Годзо вместе с другими полицейскими последовал за старшим лейтенантом Такэси. Целью поездки оказался небольшой жилой район, прилегавший к испытательной базе. В основном здесь проживал обслуживающий персонал корпорации.

Машина Такэси остановилась у одного из домиков. Полицейские авто тоже затормозили.

– Может, объясните, куда мы приехали? – спросил Годзо.

– Здесь живет уборщица служебных помещений, – ответил Кайко, кивая на окна, в которых горел свет.

– И что?

– Она… Как бы это сказать? Немного не в себе. Пойдемте. Задайте ей несколько вопросов об этих бутылках, и вам все сразу станет ясно.

Полицейские пошли первыми. На звонок в дверь женщина отреагировала сразу. Она открыла дверь, обвела людей в форме странным взглядом и промолвила:

– Полиция. Наконец-то. Проходите в дом. Я вас заждалась.

Кроме нее в доме никого не было. Работал телевизор. Причем громкость была включена чуть ли не на всю катушку. По одному из каналов шла передача об НЛО и инопланетянах. Годзо попросил уменьшить звук. Когда просьба была выполнена, он поставил на стол бутылку и рядом положил записку.

– Вы узнаете эти предметы? – спросил он.

– Да. Это бутылка от моего любимого лимонада и бумажка с какими-то надписями, – ответила та.

– И все? Вы знаете, что там написано? – не отставал полицейский.

– Вы меня простите, если можно, – пробормотала уборщица, меняясь в лице. – Это я писала. Писала, запаковывала в бутылки и бросала в море.

Годзо фыркнул и переглянулся с коллегами.

– Но зачем вы это делали? – решил уточнить тот.

– Это все голоса… – призналась уборщица.

– Какие голоса? – не понимал полицейский.

– В голове у меня голоса звучат. Я не знаю, что это такое и откуда взялось. Но бывает так четко слышно, как говорят. Обычно просто разговаривают между собой. Но бывает, что обращаются ко мне. Вот и недавно так было. Я думаю, что это инопланетяне. Они ведь давно контролируют наш мир. Где явно, где тайно. Через своих посланников, например.

– Каких еще посланников? – недоверчиво переспросил Годзо.

– А разве вы никогда боковым зрением не видели что-нибудь странное? А если повернуться, чтобы рассмотреть внимательнее, то там уже никого нет. Будто ускользают. Всякие. То крокодилы или ящерицы, то осьминоги или кальмары. Страшные, но не нападают, если подчиняешься голосам и делаешь все так, как они просят. Я все время слушаюсь. Поэтому и жива до сих пор, – разоткровенничалась женщина.

Полицейские слушали и пытались понять, что они видят перед собой: бедную больную на голову женщину или талантливую актрису, разыгрывавшую перед ними спектакль. В особенности этот вопрос озаботил Годзо. Ему хотелось спросить у уборщицы что-нибудь такое, с помощью чего ситуация сразу бы прояснилась. Однако ничего подходящего в голову не приходило. Тогда он решил просто уточнить:

– Скажите, но почему именно русские гидронавты?

– Как почему! – воскликнула уборщица. – Вы что, телевизор не смотрите?! Русских похитили инопланетяне! А эти записки они заставили меня написать, чтобы замести следы! Я только прошу вас об одном: если инопланетяне спросят у вас обо мне, то скажите, что я ничего вам не говорила. Хорошо?

– Хорошо, – с грустью согласился Годзо и подался к выходу.

На улице Такэси обратился к нему:

– Вы убедились?

– Да. Она же по-настоящему больна, – сказал пожилой полицейский. – Как она может у вас работать?

– Вот так и работает, – проговорил Кайко. – Наша корпорация вопреки слухам, распускаемым недоброжелателями, все-таки социально ориенированная. А это значит, что мы помогаем обездоленным. Да, у этой женщины нелады с психикой. Но она не буйная. Работу свою знает. Выполняет старательно. А что телевизора насмотрелась, так это разве повод ее увольнять? У нас так не делают.