Запустив руку в мешочек, Лайза очень скоро нащупала среди прочих драгоценностей герцогини Жаклин ее честь – кольцо с тремя огромными черными жемчужинами. Спрятав его за корсетом, девушка продолжила исследование находки. Помимо кольца герцогини ее могла заинтересовать и потому заинтересовала записка. Написанная, без сомнения, Маской, она содержала в себе благодарность за совет и напоминание о сроках исполнения работы.

– Не беспокойтесь, господин. Работу я сделаю в срок. Пришло, наконец, время воспользоваться моими женскими чарами и заставить графа Торре сделать то, чего не сделал граф де Монти. Народная молва гласит, что его сиятельство хорош собой, – Лайза улыбнулась. – Тем лучше: приключение будет не только забавным, но и приятным.

Размахнувшись, воровка перекинула мешочек с остальными драгоценностями герцогини Жаклин через забор. На проезжей дороге безделушки уже к утру найдут себе новых хозяев, которые вряд ли станут болтать о неожиданном богатстве. Вернувшись к себе в комнату, Лайза вскоре забылась крепким сном.

* * *

Утром Джон встретил Лайзу на кухне неприятным молчанием и пристальным взглядом, устремленным на руки девушки. Дворецкий словно пытался понять, имеет ли под собой хоть какое-то основание его опасное предположение. Не придя к какому-то определенному заключению, он поздоровался с горничной баронессы и сообщил безразличным голосом:

– Герцогиню Торре ограбили вчера вечером, когда она возвращалась домой.

Лайза изобразила на лице досаду. О герцогине Жаклин ей было известно достаточно, чтобы подобная реакция была оправдана. Впрочем, не рассчитывая на полное понимание Джона, девушка поспешила словами выразить свои чувства.

– Да, – согласился с ней дворецкий. – Однажды я почти уже почти нанялся к ней, но потом обстоятельства вынудили ее светлость отказаться от моих услуг.

Взгляд дворецкого вновь скользнул по рукам Лайзы.

– Вот что интересно, – продолжил он, – о том, во сколько ее светлость будет возвращаться из дворца, не знал никто, кроме ее слуг и слуг, работающих во дворце.

– Не так мало людей, – заметила между делом Лайза. Ее быстрые пальцы проворно мелькали над подносом с завтраком для баронессы Грей.

– Да, – кивнул Джон, наблюдая за работой девушки. – И поскольку нет никаких причин подозревать в этом королевских слуг, герцогиня Торре подозревает в организации ограбления своих собственных. А учитывая, что чья-то ловкая рука дней десять назад уже похозяйничала в шкатулке ее светлости…

Лайза была не настолько глупа, чтобы не понять причину сомнений Джона. И не настолько глуп был дворецкий, чтобы не догадаться о ее понимании. Поэтому горничная спокойно повернулась к нему лицом и просто спросила:

– Вы думаете сейчас, не могу ли и я когда-нибудь обмануть ваши ожидания на мой счет?

– Именно об этом я и думаю, – признался Джон.

– В таком случае спите спокойно, господин. Я верна вам и моей госпоже. Я не собираюсь никого предавать. И красть ничего я не собираюсь. Упаси Боже от греха такого – красть у своих хозяев…

– Это все, что я хотел от вас услышать, Лайза. Впрочем… нет. Еще кое-что. Говорят, что герцогиню, как и виконта де Гра до нее, постигло непоправимое несчастье.

Лайза наигранно округлила глаза:

– Неужели у нее украли честь?

– Да. И я хотел бы услышать ваше мнение на этот счет.

«Кажется, вы ошиблись, господин Маска. Это дело еще не завершено, и, я полагаю, я могу оказаться вам в нем полезной…» – мелькнула у Лайзы мысль.

– Если бы «дворянская честь» была похищена лишь у виконта де Гра, это, конечно, могло быть обыкновенной случайностью или чьей-то изощренной местью ему. Но то, что честь украдена еще и у герцогини Жаклин, наводит на мысли о неслучайности всего происходящего.

– Но ведь может оказаться и совпадением?

Лайза пожала плечами.

– Я склонен считать все произошедшее совпадением… – едва слышно произнес дворецкий, покидая кухню.

И все же Лайза расслышала его слова. Оставив свое занятие, она облокотилась на стол и в задумчивости прикусила губу.

Появление барона Грея навело ее на мысль о том, что его благородие один из заговорщиков. Маска не развеял ее подозрения, очевидно, по причине собственных подозрений в адрес барона Грея. И вот теперь поведение Джона навело ее на мысль, что дворецкий не только покорный исполнитель воли и верный слуга барона Грея. Несомненное желание считать совпадением то, что более походило на закономерность, вынудило Лайзу задуматься о Джоне, как о глазах, ушах и устах его хозяина-заговорщика. А, быть может, и как о его полноправном заместителе во время пребывания его благородия в загородном имении.

Горничная без сил опустилась на лавку. Период недолгого спокойствия был окончен, ее положение усложнилось, ее жизнь вновь оказалась под угрозой. Настойчивый звонок баронессы прозвучал на кухне как явное тому подтверждение.

– Да, да, госпожа… – пробормотала горничная, беря в руки поднос. – Ваш завтрак уже готов.

Ранним утром двадцать восьмого декабря дворецкий Джон появился на крыльце дома своего хозяина с большой коробкой в руках. Нес он ее аккуратно, бережно, словно малое дитя. Конечно, лучше было бы доехать до крыльца в экипаже, но стук лошадиных копыт мог привлечь внимание юной баронессы. А дворецкому очень не хотелось быть замеченным Анной-Марией или ее горничной раньше времени. Так что пришлось экипаж отпустить за поворотом и последние метры проделать пешком.

Впрочем, скрыться от Анны-Марии Джону не удалось. Девушка как раз стояла возле окна в гостиной, и безразличный взгляд ее скользил по окружавшим дом сугробам. Но вот взгляд коснулся дворецкого, брови взлетели вверх, и Анна-Мария пропала из виду.

Джон вздохнул, качая головой. Перехватив коробку, толкнул входную дверь и очутился вновь под крышей вверенного ему обиталища. Юная баронесса уже стояла в паре шагов от входа. Пристальный, полный любопытства взгляд был устремлен на слугу. На лице играла легкая улыбка.

– А! Доброе утро, госпожа. Вы сегодня рано поднялись, – будто не замечая ее интереса, рассеянно пробормотал Джон.

– И вам утра доброго, – Анна-Мария приблизилась к дворецкому и протянула руки к его ноше. Коробки она не коснулась, но выглядела так, словно в любой момент готова выхватить коробку и сбежать в свои комнаты. – А что это у вас такое?

Джон взглянул на коробку. Казалось, он видел ее впервые.

– Поверьте, госпожа, это недостойно вашего внимания, – в конце концов, ответил слуга.

Анна-Мария нахмурилась, опуская руки. Приготовления к бал-маскараду вернули ей прежнее расположение духа, а вместе с ним и прежние привычки. Поэтому для Джона не стала удивительной угроза девушки: «Я пожалуюсь барону!»

– Как вам будет угодно, госпожа, – отозвался дворецкий.