– Простите, госпожа, но ожидающий вас человек не приглашен на сегодняшний праздник.

– Вот как? Если он не приглашен, стало быть, я тем более не хочу его видеть. Гоните его прочь, Лайза.

Горничная решительно замотала головой.

– Он не приглашен, госпожа, потому что вы не осмелились его пригласить. Кардинал Линн пришел, чтобы поздравить вас с вашим праздником.

Произнесенное имя совершило заметный переворот в настроении юной баронессы. От былой задумчивости и необъяснимой грусти не осталось и следа, губы тронула прелестная улыбка, радостные огоньки вспыхнули в глубине глаз. Подобрав подол платья, Анна-Мария покинула комнату так стремительно, что Лайза оставила надежды поспеть за ней.

– Ваше высокопреосвященство! – ворвалась золотая фея в малую гостиную, куда ранее проводили кардинала.

Гость сидел в кресле лицом к камину. В руках у него была книга, за чтением которой кардинал Линн коротал минуты ожидания. На спокойном лице священнослужителя играли отблески огня. Кроме камина малая гостиная освещалась также дюжиной свечей, наполнявших ее теплом помимо света и привнося уют в скудную обстановку.

При появлении Анны-Марии его высокопреосвященство отложил книгу на столик, где она и лежала перед его приходом, после чего с улыбкой поднялся навстречу раскрытым объятьям девушки. Коснувшись губами протянутой руки, кардинал Линн проводил девушку к короткому дивану, стоявшему возле другой от камина стены. Оба продолжали улыбаться: один – смущенно, вторая – едва сдерживая радость от нечаянной встречи.

– Признаться, – заговорила Анна-Мария, – я уже и не надеялась увидеться с вами сегодня. Я предполагала, что вы навестите меня, но когда часы пробили пять, я пришла к заключению, что дела не позволят вашему высокопреосвященству уделить мне немного времени.

– Ни одно дело не стоит встречи с вами. К тому же его величество очень просил меня передать вам также его поздравления. Что я с огромной радостью делаю теперь.

Баронесса Грей вздохнула, несколько резко. Ее настроение вновь изменилось, и она не сумела этого скрыть. Отвернувшись от внимательного взгляда кардинала, девушка ответила чуть дрожащим от волнения голосом:

– Его величество оказывает мне слишком много знаков внимания. Королева София не придет от этого в восторг.

– Его величество просил вам передать, когда вы вспомните о его супруге, что вас она ничуть не должна беспокоить.

– Да, да, я знаю, – ответила Анна-Мария.

Не в силах больше сидеть на месте от охвативших ее чувств, девушка встала, оправила юбки и прошлась немного по комнате. Взгляд ее был обращен к полу и, очевидно, именно ему предназначались следующие слова:

– Его величество так любезен. Пришел ко мне, не имея для того никакой возможности. А он даже письма мне не написал, – она вдруг побледнела и, спохватившись, к счастью, не слишком поздно, добавила: – Все поздравления передал через противного дворецкого!

Анна-Мария кулаком погрозила двери, за которой (у нее были все основания так считать) притаился Джон. После этого она вернулась на место. Взгляд юной баронессы, вновь полный печали, теперь был обращен на священнослужителя.

– Ну, скажите, разве не должен любящий уделять внимание любимой? Разве не должен он искать встречи с ней?

– Насколько мне известно, ваш супруг нездоров в последние дни…

– Знаю, – не слишком любезно отмахнулась от собеседника девушка. – Я все знаю и все понимаю. И, верно, от того мне так одиноко сегодня. Я понимаю всех, но никто не желает понять меня!

Баронесса наклонилась ближе к кардиналу и громко прошептала, словно рассчитывая, что слова ее будут услышаны за пределами этой комнаты:

– Мне кажется, что он нарочно удерживает меня и его благородие на расстоянии. Он опасается, что я сумею уговорить супруга прогнать его. Для Джона это стало бы большой бедой. Ведь в этом доме он больше хозяин, чем слуга. Но только, умоляю вас, ни слова об этом его величеству! Ему незачем знать моих подозрений.

– Как вам будет угодно, дитя мое, – неуверенно пообещал кардинал Линн.

Напрасны были его старания понять, всерьез ли говорила девушка о поведении дворецкого, или ей взбрела в голову очередная нелепая идея. Одна из тех, что снискали баронессе Грей славу наивной девочки. И говорила ли Анна-Мария о своем супруге, когда произносила «любящий»?

Его высокопреосвященство покосился на дверь. Оснований подозревать, что их подслушивают, у него не было, но молодой кардинал посчитал лучшим довериться баронессе Грей в этом вопросе. И потому продолжения разговора не последовало.

– Ваша горничная сказала, что гости съедутся к половине восьмого, – сказал он вместо того, чтобы прямым вопросом прояснить поведение Анны-Марии и попытаться понять ее чувства. – Полагаю, у вас еще есть дела до их прихода. А, значит, мне пора идти.

– Да, пожалуй, вы правы, – ответила девушка, все еще находясь во власти прежних эмоций.

– Не желаете ли передать его величеству что-нибудь?

– Только мою благодарность. Я бесконечно рада была увидеть вас и выслушать переданные от его имени слова. Не знаю, что могло бы доставить мне большую радость.

Кардинал наклонился поцеловать протянутую руку.

– Не печальтесь, дочь моя. Кто знает, как в скором времени может все перемениться?

– С радостью или с грустью буду я вспоминать сегодняшний вечер? – добавила Анна-Мария.

– Все в руках Господа нашего.

Девушка едва слышно вздохнула. Натянуто улыбнулась. На лице ее при этом отразилась такая мука, что не могло возникнуть сомнений относительно ее нежелания расставаться с кардиналом. Отослав дворецкого, разумеется, обнаруженного возле двери в гостиную, Анна-Мария лично проводила его высокопреосвященство к выходу.

– Ступайте в дом. На улице мороз, – посоветовал кардинал.

Но юная баронесса ослушалась его и вышла на крыльцо, ежась от холода. Так она и стояла, пока карета священнослужителя не скрылась из глаз.

– Я вернусь к себе в комнату, Лайза. Сообщи, когда приедут гости, – отдала юная баронесса распоряжение.

Горничная кивнула. Поскольку Джон не позволил ей подслушать разговор баронессы с кардиналом, а любопытство (женское и деловое) не отпускало Лайзу, она твердо решила выяснить у дворецкого подробности.

Джона девушка обнаружила в столовой. Рассеянный взгляд его скользил по кружевной скатерти, по начищенным до блеска серебряным приборам, по блюдам, изящно украшенным фигурками из овощей и фруктов, по стеклянным графинам, в свете свечей переливавшихся радужным блеском. Мысли же дворецкого были далеко от дома его хозяина. И даже когда он раздавал указания хлопотавшим вокруг стола лакеям и служанкам, дворецкий не переставал думать о своем.

– Господин? – попыталась обратить на себя внимание Лайза. Удалось ей сделать это только с третьего или четвертого раза.