Все, что Таннер мог себе представить, — это короткую интрижку. На время их экспедиции. Но это было бы нечестно по отношению к ней — это он понимал и без предупреждения Пича. К сожалению, Фокс не подходила для более длительных отношений.

Проблема, однако, была в том, что его еще никогда так сильно не влекло ни к одной женщине. Женщины, на которых он мог бы жениться, были бледными тенями, и он считал их таковыми еще до встречи с Фокс. Теперь, когда он узнал Фокс, он уже не мог себе представить, что способен провести вечер в пустой болтовне с кисейной барышней, которая готова упасть в обморок при виде капли крови или даже намека на обнаженное тело.

И какой же из этого следует вывод? Атакой: женщины его круга, как выразился Пич, ему наскучили, а необычные, интересные и смелые женщины совершенно не подходят мужчинам с положением в обществе.

Такой человек, как Мэтью Таннер, не может привести в свой дом женщину, которая смогла застрелить бандита, потом сесть и спокойно выпить сваренный этим бандитом кофе и лечь спать в его палатке.

Таннер покачал головой и со злостью пнул носком сапога замерзший ком грязи. Да, Фокс — необыкновенная женщина. Но, увы, они живут в разных мирах.

Никто не был счастлив.

Драка между Ханратти и Брауном не прекратила их соперничество, как надеялась Фокс. Более того, они продолжали подкалывать друг друга при малейшей возможности. Даже Пич, этот вечный оптимист, был чем-то явно обеспокоен. Последние два вечера он сторонился всех и отклонял предложения Фокс сыграть в шахматы. Однажды, когда Фокс заметила, что он за ней наблюдает, она спросила его, в чем дело, но он отказался объяснить, почему он смотрит на нее так, будто беспокоится, что она заболеет.

Самой большой загадкой был Таннер. Фокс казалось, что после их возвращения в лагерь между ними возникло взаимопонимание. Они спорили и смеялись, забыв свою прежнюю настороженность. Они общались на уровне, который был до этого времени невозможен. Фокс стало легко с Мэтью Таннером, и ей это нравилось.

Но к следующему утру все изменилось. Она ожидала, что возникший между ними дух товарищества продолжится, что она сможет и дальше наслаждаться их дружескими отношениями. Но все обернулось по-другому.

Фокс обычно с утра бывала не в духе, но до сих пор Таннер как-то умел этого не замечать. Однако последние два утра и он был таким же хмурым и необщительным, как Фокс.

Путь на этом отрезке предстоял нелегкий. Дорогу им то и дело преграждали отвесные каньоны, а узкие тропы вынуждали ехать гуськом. Были, конечно, долины и плато, где Фокс могла бы ехать рядом с Таннером, чтобы немного поговорить — если бы он захотел. Но он стал угрюмым и замкнутым. Время полуденного перерыва он проводил с Ханратти и Брауном, не обращая внимания на Фокс, словно забыв о ее существовании. Вечером он садился близко к огню, углубившись в книгу и отвергая любые попытки разговаривать.

Вечером третьего дня Фокс велела остановиться немного раньше, чтобы Ханратти мог добыть какую-нибудь дичь на ужин. Перед тем как покинуть лагерь, он бросил на Джубала Брауна торжествующий взгляд.

— Почему вы послали его? — недовольно спросил Браун, спрыгивая с лошади и злобно глядя вслед облаку пыли. — Это потому, что меня отстранили от соревнования по стрельбе? У меня просто был плохой день.

— Ты все равно был бы недоволен независимо от того, послала я тебя или не послала, — отрезала Фокс, передавая Пичу поводья. Ей хотелось бы послать Брауна собирать орехи, чтобы избавиться от него, но орехов в это время года еще не было. — Как ты думаешь, ты можешь разжечь костер и при этом не ворчать?

Они поднялись в горы. На высоте солнце казалось бледным. В углублениях между скалами лежал снег, растительность была скудной. Зато вода в ручье, о котором помнила Фокс, была чистой и вкусной, как нигде раньше.

— Спасибо, — сказала она, протягивая руки к костру, который Брауну удалось наконец разжечь. Только Боже упаси просить его сварить кофе — такая будет бурда. — Напомни мне, сколько у вас было слуг, когда ты был мальчиком?

— Нет смысла вымещать на мне свое плохое настроение, если у вас не сладилось с вашим другом-джентльменом.

Фокс захотелось стереть кулаком хитрую ухмылку с лица Брауна, хотя бы ради того, чтобы просто получить удовольствие, кого-нибудь ударив.

Она ответила не сразу. Налила в кофейник воды из ведра и насыпала молотый кофе.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, так что заткнись. Но она, конечно, поняла. И рассердилась еще больше от того, что не одна она заметила холодность Таннера.

Подняв голову, она оглядела лагерь и увидела, что Таннер помогает Пичу разгружать мулов. Это тоже вызвало у нее раздражение. Таннеру следовало бы приказать Брауну, а не заниматься этим самому.

— Кто сегодня готовит ужин? — с невинным видом осведомился Браун. Скрестив руки на груди, он прислонился к своему седлу, лежавшему у него за спиной. Его шляпа была низко надвинута на лоб, так что Фокс не были видны его глаза.

— По-моему, сегодня моя очередь. — Ее руки будут по крайней мере заняты чисткой картошки и лука, хотя она давно хотела привести в порядок кое-что из одежды: пришить несколько пуговиц и зашить прореху на своей любимой рубашке. — Так что не отвлекай меня разговорами. Я не люблю болтать, когда готовлю.

— Скажите, что вы собираетесь приготовить на ужин, и я от вас отстану.

— Я приготовлю то, что принесет Ханратти. — А пока она займется картошкой и луком и замесит немного теста на галеты.

— Похоже, мы идем в хорошем темпе последние дни, — заметил Пич, устраиваясь рядом с Фокс, чтобы починить уздечку.

Фокс не видела, куда ушел Таннер.

— Я рада, что нашла это место для стоянки. Я уже давно здесь не бывала, боялась, что не найду. Если бы мы свернули немного севернее у солончаков, мы потеряли бы много времени.

— Клянусь, я не понимаю, как тебе это удается, Мисси, но ты каким-то образом находишь пути, которые избавляют нас от необходимости переходить через вершины самых высоких гор. А на какой мы сейчас высоте? Около восьми тысяч футов? Так высоко я еще никогда не забирался.

Фокс собрала очистки — они будут сожжены в костре вместе с остатками ужина.

— Ладно, выкладывай. Что там у тебя на уме?

Пич заморгал с невинным видом.

— Почему ты думаешь, что меня что-то беспокоит?

— Ты не станешь раздавать комплименты, если только не хочешь подольститься к человеку, прежде чем сказать что-то, что ему не понравится. — Она достала из миски тесто и начала его раскатывать. — Так в чем дело?

Свет заходящего солнца окрашивал вершины гор в розовый цвет, и Фокс вспомнила, что при этом свете Пич всегда выглядел энергичным и его лицо лоснилось, но сегодня кожа выглядела дряблой и были видны все морщины.

— Эй, старичок, — уже мягче добавила она. — Как ты себя чувствуешь?