— Можно узнать, в чем конкретно будет заключаться моя работа? — спросил Данилов, когда Виктор выговорился.

— Будешь рулить физиотерапией. — Виктор сделал руками движение, словно вращал настоящее рулевое колесо. — Пока — иглоукалывание и массаж, а там видно будет.

— Это мне не подходит, — сразу же ответил Данилов. — Не совсем мой профиль.

— Человек на иголки и два массажиста у меня уже есть. — Виктор сделал рукой успокаивающий жест.

— А что тогда должен делать я?

— Формально это будет называться консультациями. Реально ты будешь продвигать продукт и попутно отправлять всех на массаж и штопку.

— Куда?

— На иглоукалывание, — пояснил Виктор.

— А что за продукт?

— Ты разве не в курсе? — вытаращился Виктор. — Супликатор Карпинского, разумеется.

— Супликатор Карпинского? — Данилов никогда не слышал ни о чем подобном. — А с чем его едят?

— С вареньем! — Виктор сорвался с места, подскочил к прикроватной тумбочке, порылся в лежавшей на ней сумке, достал из нее что-то небольшое, черное, прямоугольное и вернулся в свое кресло. — Вот тебе супликатор, а вот перед тобой Карпинский, собственной персоной!

Данилов взял в руку супликатор. Ничего особенного — кусок не то пластика, не то резины, с одной стороны гладкий, с другой — шершавый, волнистый.

— «Супликатор» означает «системный универсальный аппликатор», — пояснил Виктор. — Он соединяет в себе достоинства всех своих предшественников. Изготовлен из структурированного полимера, рабочая поверхность комбинированного действия, не требует никакого ухода, кроме мытья с мылом в теплой воде. Практически вечная штука.

— И что же он лечит?

— Все что угодно! Наложил, подержал и исцелился.

— Да ну? — усомнился Данилов.

— Исцеляет вера, а не лекарство! — рассмеялся Виктор. — Но на супликатор есть все положенные сертификаты, подтверждающие его безвредность, и несколько научных заключений, подтверждающих его суперполезность. Не буду скрывать, что эти заключения обошлись мне куда дороже, чем производство первой партии продукта. Пятьдесят тысяч супликаторов, между прочим, меньше заказывать невыгодно.

— И какова продажная цена этой волшебной вещицы? — Данилов вернул супликатор Виктору.

— Думаю начать с семисот рублей, а там видно будет. Сорок процентов с каждого — реализаторский бонус, двадцать пять — сотрудникам на окладе. Справедливо, я считаю. Реализаторы же больше ничего не получают, а сотрудникам я плачу зарплату и предоставляю офис.

«Двухэтажное отдельно стоящее здание, — вспомнил Данилов. — Да, ничего не скажешь, широко стартует господин Карпинский».

— Я, пожалуй, откажусь. — Данилов встал. — Не по мне это занятие.

— Дело мастера боится, — хохотнул Виктор. — А реализацией нет желания заняться?

— Нет.

— Как знаешь.

Виктор проводил Данилова до двери.

— Если передумаешь — вот моя визитка.

Вместе с визиткой он протянул Данилову супликатор.

— Рекламный образец. Подарок от фирмы.

— Спасибо, — поблагодарил Данилов, пряча визитку и супликатор в карман куртки.

Он уже решил, что подарит супликатор Полянскому на двадцать третье февраля.

Полянский оказался легок на помине — позвонил, когда Данилов спускался в лифте.

— Ты уже был на собеседовании?

— Был.

— Ну и как? Все хорошо? Нормально поговорили?

— Нормально.

— А конкретнее?

— Если бы вокруг меня никого не было, то я сказал бы тебе конкретнее, — ответил Данилов. — Все бы сказал, что думаю о тебе и о твоем участии в моей судьбе. И об утренних побудках, кстати, тоже. Твое счастье, Игорь, что я не могу сейчас до тебя дотянуться.

— Я хотел как лучше. — Поняв, что вопросов лучше не задавать, Полянский предпринял попытку оправдаться: — Если тебя что-то не устроило, то при чем здесь я?

— Ты ни при чем, — согласился Данилов, — но на ком мне еще отыграться, как не на тебе? Чтобы настроение поднять?

— Хочешь анекдот для поднятия настроения? — предложил Полянский.

— Не хочу, — отказался Данилов. — Для поднятия настроения я бы уши тебе надрал. И анекдоты у тебя всегда старые, «просроченные».

Данилов так привык к тому, что заведующая отделением целыми днями сидит в своем кабинете и не во что не вмешивается, что никак не ожидал увидеть ее в своем кабинете еще до начала приема.

Он только-только переоделся и еще не успел сесть за стол, как в кабинет без стука вошла Ангелина Александровна.

Входить в кабинет без стука в рабочее время нормально. Зачем стучаться? Заходи, и все! Но вот до начала приема, по мнению Данилова, можно было и постучаться — а ну как доктор еще не закончил переодеваться?

От замечаний начальству Данилов благоразумно воздержался.

— Здравствуйте, Ангелина Александровна, — сказал он, чуть было не добавив «какими судьбами?».

— Здравствуйте, Владимир Александрович. — Заведующая сразу же прошла к столу Данилова, уселась за него и раскрыла журнал регистрации первичных больных. — Давайте посмотрим, что тут у вас.

Данилов сел на приставленный к столу стул, и теперь со стороны все выглядело таким образом, словно Ангелина Александровна принимала его в его же кабинете.

Пролистав журнал, заведующая отделением захлопнула его и пристально посмотрела в глаза Данилову.

— Как вы ведете журнал, Владимир Александрович?

Что можно было ответить на такой вопрос? Данилов постарался дать краткий, но исчерпывающий ответ:

— Регулярно, аккуратно, вручную.

— Я спросила не об этом, — взгляд заведующей потяжелел, — а о том, как вы его ведете, Владимир Александрович? То, что регулярно, аккуратно и вручную, я уже вижу.

«Нет, это клиника, — подумал Данилов. — Чистая конкретная клиника, а не какие-то там черты характера и индивидуальные особенности личности. Прямо сейчас бери и ставь на учет в психоневрологический диспансер».

Ангелина Александровна ждала ответа, Данилов ждал, пока она сама ответит на свой вопрос. Ангелина Александровна не выдержала первой:

— Много приписываете?

Идеальный следственный вопрос — отвечай хоть «да», хоть «нет», все равно признаешься в том, что приписывал нагрузку.

— Нисколько, — ответил Данилов, не отводя глаз. — Кто придет, того и записываем.

— А если подумать? — настаивала заведующая отделением.