— Мой отец резал завров на мясо — это был его бизнес. Он с ними не церемонился, — с горечью сообщил Теодор. — Он был торговцем мясом завров, а не целителем и не колдуном.

Поппо Мигель покачал головой.

— Дай я объясню тебе, что я знаю, — сказал он с тяжелым вздохом. — Только у чистопородных диких завров есть в железах те важные микроорганизмы, которые они передают своему потомству — вылизывая их и скармливая им пищу, которую отрыгивают. То же самое происходит у многих завров, птиц и рептилий. Все они принадлежат к древнейшим видам на Земле; чтобы уцелеть, они эволюционировали и пережили все другие виды, которые появлялись и исчезали.

— А как же завры, выращенные на фермах? Почему у них в железах нет специальных микроорганизмов? — спросила Би.

— Почти все животные, которых держат на фермах, лишены контакта с родителями. Когда ты берешь яйца из гнезда завра и помещаешь их в инкубатор, ты нарушаешь эту связь. Таких птенцов родители не вылизывают и не кормят.

Теодор кивнул:

— На фермах у животных жизнь короче и хуже.

— Если то, что ты сказал, правда, — Поппо Мигель показал на Теодора, — и ты действительно исцелился в гнезде тенезавров, значит, завры облизывали тебя, когда ты был младенцем.

Теодор покачал было головой, но остановился.

— Подождите-ка, — начал он. — Если подумать, то… — Он опустился на колени и погрузился в раздумья.

Продолжил он не сразу, а когда заговорил, голос его дрожал от избытка чувств.

— Мой отец никогда не позволял мне это забыть… — нерешительно начал он. — Говорили, что у моей матери были трудные роды. Она измучилась и думала, что не выживет. Она так и не смогла меня родить — случилось какое-то осложнение, и докторам пришлось ее разрезать… Она умерла, так и не увидев меня. — Теодор отвернулся. — Старшие братья упрекали меня, говоря, что это мне надо было умереть, а не ей, и что если бы не я, мать была бы жива. Кажется, там был еще один ребенок — это он застрял, и поэтому ни моя мать, ни он не выжили.

Би ласково погладила крестного по спине.

— Отец терпеть меня не мог. Мои братья спали наверху, над мясной лавкой, а мое место было внизу, возле старого ледника. Я спал возле фалоксов — Чемпиона, а до этого Леди, моей любимицы. Бывали времена, когда… — он помолчал, подыскивая подходящие слова, — когда завры считали меня своим — в отличие от моей семьи. Вероятно, они облизывали меня, когда я был младенцем.

— Значит, мы все-таки не очень отличаемся, верно? — усмехнулся Поппо Мигель.

Весь следующий день Хавьер, пока заживала его голень, спал в гнезде. Би дежурила возле него и, пользуясь передышкой, листала сделанные Грейс зарисовки и обдумывала все, что узнала за последнее время.

Теодор подошел к ней и сел рядом.

— Покажи, что ты нарисовала, — попросил он.

Би охотно повернула к нему свой блокнот. Теодор редко проявлял интерес к ее рисункам; обычно он был занят своими делами. Сначала она показала зарисовки черепа титанозавра, инкрустированного драгоценностями. Чтобы передать сверкание камней, Би использовала целую гамму красок.

— Ты такая же талантливая, как и твоя мама, — с восхищением заметил Теодор. — Грейс была добрая и замечательная. Знаешь, ты подросла и с каждым днем все больше походишь на нее.

— Вчера я показала ее рисунки Хавьеру. Как жаль, что мама не видит мои рисунки! — Би грустно вздохнула.

— Я совершил ошибку, забрав тот череп, — вздохнул Теодор. — Картер был прав, и мне надо было послушать его. Видишь, в каких он оказался руках. Вот уж этого я никак не хотел. Мало того — они забрали Лусию и Бастера, и я не знаю, сумеем ли мы их спасти. — Он болезненно поморщился и уронил голову на руки. — Сколько же я наделал глупостей! Это ужасно!

Би обняла его за плечи:

— Все будет хорошо. Время от времени мы все совершаем глупости.

* * *

Хотя Поппо Мигель ответил почти на все вопросы Би насчет завролюдей, его объяснения вызвали у нее новые вопросы, и она подсела к старику, отдыхающему под священным деревом-храмом, поближе.

— Простите меня за назойливость, Поппо, — начала Би, — но скажите мне вот что: вы, Хавьер, Картер и Теодор стали завролюдьми, потому что, когда вы были грудными детьми, вас всех облизали завры? Правильно?

— Да, — кивнул он, — но мы все разные. Завролюди, живущие в разных странах, отличаются друг от друга — ведь они живут среди разных завров, у них разные храмовые деревья и, возможно, разные ритуалы. Нас с Хавьером вылизали брахиозавры, Картера — тенезавры, а Теодор сказал, что это был фалокс!

— Когда я родилась, меня не вылизали завры, — сказала Би, — но у меня есть ключ-камень. Он есть у Теодора, а теперь и у вас — тот, который дал вам Картер взамен вашего утраченного фамильного и который позволил вам снова видеть. — Она заметно повеселела.

— Так о чем ты хотела меня спросить, детка? — напомнил ей Поппо Мигель.

— А мой ключ-камень делает меня заврочеловеком? — спросила она. — Я ведь ощущала связь с ним, совсем как описывает Теодор.

— Ключ-камни — это одно, а способности в голове — другое, — ответил старик. — Это разные вещи. Впрочем, для того чтобы стать заврочеловеком, мало одних лишь способностей. Должно быть еще что-то вот здесь. — Он постучал себя тонкими пальцами по груди и подмигнул ей своим незрячим глазом.

Би поняла, что он имел в виду, но Поппо Мигель догадался, что ей хочется получить более конкретный ответ.

— Люди всегда задают одни и те же вопросы, но никто не смог дать на них исчерпывающих ответов, — добавил Поппо Мигель. — Когда-то давно я знал негодяев, которые заставляли завров работать на них. У них были ключ-камни, и они научились ими пользоваться. Но завролюдьми они, конечно, не были. Но я знал и других людей: у них не было ни ключ-камня, ни особенных способностей, но они все равно могли устанавливать особенную связь с животными и с заврами.

Би щелкнула пальцами — ей пришла в голову важная мысль.

— Я знаю человека по имени Волк, — сообщила она. — У него есть друг-медведь, с которым он разговаривает, и он любит больших зино. Всю свою жизнь Волк посвятил заботе о зино.

— Я думал, что большие зино вымерли, — удивился Поппо Мигель.

— Нет, не вымерли — благодаря Волку.

Поппо Мигель обрадовался:

— Я знаю доброго человека, который кормит всех бродячих собак и дружит с ними. Мужчина в соседней с нами деревне умеет по-особому общаться с лошадьми. — Старик наклонился ближе к девочке и тихо сказал: — Шепчет им что-то, вот так.