— Для вас — мистер Эм Джи, — представился Легенда Голливуда, — ну а вы, полагаю, мисс Принимайте в Гости.

Великий актер видел меня насквозь, но радушно предложил крышу над головой в своих владениях: гостевой домик у бассейна. Несмотря на его гостеприимство, я решила держаться от Легенды подальше, что оказалось несложно: поднимался он не раньше полудня, завтракал в постели, и безо всякой спешки. Узнав, что я не видела его любимый фильм, Легенда Голливуда пригласил меня посмотреть видеозапись.

— С такими ногами, — заметил он, жестом направляя меня от своей кровати к приставной лестнице, что вела к его коллекции кассет, — вам бы на экране блистать.

Брэд ввел меня в круг своих друзей. «Захвати и ту девушку», — напоминали ему всякий раз, приглашая на серфинг при полной луне, в джаз-клуб, на ночные вечеринки в студии какого-нибудь художника или в предрассветный набег на «фатбургер».

К концу шестой недели моей жизни в стиле Родео-драйв, за традиционным семейным ужином, Легенда Голливуда назвал меня их «самым долгим гостем».

— Не сочтите только, что мы вас выгоняем, — добавил он, в душе наверняка сомневаясь, удастся ли от меня вообще когда-нибудь избавиться.

Пора было возвращаться в Лондон и подыскивать работу, но не раньше, чем встречусь с сестрой. Я позвонила ей в Техас и уговорила составить мне компанию в поездке по Тихоокеанскому хайвею. Мы отправились в Сан-Франциско, однако сделали остановку в Монтерее, и по пути на пляж я отправила бывшему шефу открытку с единственным грамотно написанным словом, кроме «спасибо». Его буйный нрав выставил меня из офиса и отрядил в места такой головокружительной красоты, что даже моя сестричка, полюбовавшись на тихоокеанские пляжи и горы Санта-Моники, решила, что безводных равнин Техаса с нее довольно. Она была готова перейти последний рубеж. Она созрела для Калифорнии.

* * *

Ну а я вернулась в старую добрую Англию, к стопке корреспонденции, аккуратно собранной моим другом-домовладельцем. К счастью, первым я открыла письмо от Ребекки, подруги моей подруги, которая буквально погибала у себя на фирме без помощницы. Я позвонила немедленно, и мы договорились о встрече. Шанс заработка, пока еще не реализованный, вселял надежду, поскольку далее следовали всевозможные счета. А последним оказалось письмо от Лорда, оставившего, кроме того, и пять сообщений на автоответчике.

Лорд вернулся в Лондон, не сомневаясь, что я тут изнемогаю от тоски, и три недели ждал ответа на свои звонки. Когда я наконец позвонила, стало ясно, что баланс сил (или любви?) сместился. Лорд предложил тем же вечером приехать к нему, но в Америке я ощутила себя самой собой и такой свободной, что не горела желанием возвращаться в наши с Лордом «пигмалионные» дни.

— Пожалуйста, радость моя, — взмолился он. — Приезжай на выходные.

— На все выходные?

— Конечно.

Заканчивался сентябрь; день мне Лорд устроил великолепный. Мы скакали по полям, заглянули во все наши тайные уголки парка, ужинали на свежем воздухе, купались под луной — словом, повторилось все, благодаря чему я влюбилась в Лорда. И я влюбилась снова. Наш роман возобновился, только теперь Лорд не бросал меня на выходные в одиночестве, а брал с собой.

Он наконец познакомил меня со своими друзьями — обладателями загородных особняков и лондонских квартир, имеющими любовников и в столице, и в деревне и красивых детей, разбросанных по школам-пансионам. И чем больше я с этими людьми общалась, тем отчетливее понимала, что меня приняли в члены «Клуба Лордов», а не Леди. Друзья Лорда были неизменно сердечны и принимали меня как доброго друга, но кое-кого из их женщин, в отличие от мужчин, сильно беспокоил тот факт, что я была чужаком в их мире. Я не так, как они, говорила, не так думала, не так одевалась, а главное, я была на два десятка лет моложе. Леди предпочитали одинокого Лорда и не жалели сил на то, чтобы я чувствовала себя недостойной не только их, но и его общества.

— Мы из разных классов, в этом все дело, — пожаловалась я Лорду после особенно нелегкого ужина, когда очередная Леди, пристроив голую ступню на его ботинок от Гуччи, напрочь выключила меня из беседы.

— Ерунда. Я и слова-то «класс» не слышал, пока с тобой не познакомился.

— Только потому, что вы все одного класса.

Он улыбнулся, и на том спасибо. С какой стати им думать о других? Им принадлежало все самое лучшее в Англии, а их жизни, даже если и не всегда счастливые, текли свободно, не замутненные самокопанием, подпитываемые сексом и алкоголем.

Из желания стать своей для Лорда и потому, что полюбила верховую езду, я рискнула попробовать и охоту. Лорд обещал мне целый день наедине перед Рождеством, и с приближением праздников жизнь моя, казалось, наладилась: мне нравилась работа у Ребекки, а Лорд, любовь моя, принял меня в свой мир. По выходным за городом я щеголяла в жемчугах, желтом кашемире и мокасинах (ради которых залезла в долги — лишь бы не выделяться на общем фоне). Увы, моему охотничьему счастью не суждено было продлиться: я приземлилась и сломала лодыжку. Когда пришло Рождество, Лорд отправился с дочерью в Шотландию, а я — на поезде домой, к маме, с чувством, что былое возвращается. Дома это чувство лишь усилилось. Я день-деньской лежала на софе и ждала, когда срастется кость и когда позвонит Лорд. Я ждала — и жевала. И чем больше я ела, тем больше мне хотелось есть. Лодыжка заживала медленно, зато толстела я быстро.

За день до Нового года мне сняли гипс, и первое, что я услышала, вернувшись из больницы, был телефонный звонок: Лорд приглашал меня на вечеринку в Лондон, к своим задушевным друзьям. Старый год вдруг стал не так уж плох, а новый и вовсе засиял всеми цветами радуги.

Мы провели вечер в Найтсбридже, в элегантном доме итальянской четы, пригласившей еще шестнадцать гостей, среди которых не оказалось ни одного наездника. Здесь были академики, продюсеры, дизайнеры; в поле зрения ни кашемирового кардигана, ни банта из тафты, однако Лорд вписался как нельзя лучше. Меня посадили между кинопродюсером и бородатым американцем в очках, который круто сменил тему разговора, заинтересовавшись нашими с Лордом отношениями.

— Судя по всему, вы противница традиций, — сказал он.

— Вот как?

— Ваш выбор партнера традиционным не назовешь.

— Пожалуй.

— Знаете, кто вы такая? Женщина в движении.

— И что это значит?

— Вы в процессе развития. Познаете жизнь и изучаете себя.

— Возможно, — отозвалась я, не слишком уверенная, что жажду находиться в движении. Скорее мне хотелось совсем другого: чтобы жизнь застопорилась здесь и сейчас, чтобы я навсегда осталась с Лордом.

— Будете в Штатах — звоните. — Американец протянул визитную карточку.

В ближайшее время я за океан не собиралась, но визитку взяла, а дома сунула ее за раму зеркала, на память о приеме одновременно роскошном и интимном — лучшей новогодней вечеринке в моей жизни.