И она сказала – она могла бы повторить это тысячу раз:

– Я люблю тебя, Коул, я люблю тебя...

Коул внезапно проснулся, разбуженный неприятным сновидением. Удивительно, какую власть над человеком имеют сны! Что же ему снилось? Что-то о Фейт и Теде. Вздор. Какое это теперь имеет значение? Сегодня он не будет думать о подобной чепухе; вернее, он никогда не будет думать о подобной чепухе. Это все уже история. Его настоящее, его будущее здесь, достаточно протянуть руку, чтобы убедиться в этом. Он повернул голову и поцеловал разбросанные по подушке волосы Фейт. Она шевельнулась и что-то пробормотала. Коул улыбнулся, придвинулся ближе и закрыл глаза.

Но сон не шел к нему. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Неужели всего две минуты третьего? Он проспал несколько часов, и в сон совсем не тянет... Два десять... Любовь странная штука... Два пятнадцать... Нет, это невозможно. Коул осторожно убрал руку, на которой покоилась голова Фейт, и подвинул ее на подушку. Он подавил эгоистическое желание разбудить ее; Фейт устала, нелегкий был день, к тому же они весь вечер занимались любовью. Коул решительно поднялся с кровати. Пусть спит.

Не все ли равно, был у нее другой мужчина или нет? Может, и нет, ведь Джерген говорил ему, что у Теда была другая... Да что это с ним? Неужели ему больше не о чем подумать? Коул прошел в гардеробную, кое-как оделся и спустился в кабинет. Фейт говорила, что любила Теда, и Коул ей верит. К тому же у них с Тедом родился ребенок – это лучшее доказательство. Раньше Коул злился из-за того, что Фейт пренебрегла его братом, так чем же он недоволен теперь?

Коул сел за стол и зажег лампу. Перед ним лежали бумаги брата. На первый взгляд ничего важного: счета, сметы и прочее...

А это еще что за чертовщина?

«Тедди, мой единственный...» Это не почерк Фейт. «Тедди, мой единственный. Я безумно скучаю. Я ненавижу эту проклятую жизнь, мне надоело видеться раз в месяц, и то украдкой...» Коул заглянул в конец письма и увидел подпись «Джесси». Джерген говорил, что у Теда в Атланте есть женщина... Ну и что? Коул смял письмо и бросил в корзину. Прошлого больше нет. Бросив рассеянный взгляд на стол, Коул заметил еще одно письмо. Он понимал, что письмо читать не следует, но не смог удержаться.

«...счастливы. Все имеют право на счастье, Тедди, все имеют право на любовь. Я люблю тебя. Я знаю, ты тоже любишь меня, но посмотри на нас – мы разлучены, потому что ты во что бы то ни стало хочешь сохранить этот брак, который всегда был фальшивкой».

Коул уже не мог остановиться. Ему в руки попадали все новые и новые письма.

«Неужели ты не понимаешь, что она использует тебя? Я знаю, ты не хочешь и слышать об этом, ты слишком благодарен ей за ребенка, но прислушайся наконец к моим словам...»

«...не разделяет твоей жизни, не хочет знать, какой ты на самом деле. Как ты можешь так жить, жить во лжи?»

Коулу стало не по себе. Перед ним открывалась тайная жизнь брата, и в ней чувствовалась незаполненная пустота, недостаток тепла и любви. Коул не хотел больше ничего узнавать, не хотел даже глядеть на эти письма, но последнее письмо было написано рукой Теда.

«Ты спрашиваешь меня, в каких я отношениях с Фейт? Я знаю, о чем ты думаешь, Джесс, – о том, что люди в нашей ситуации нередко чувствуют определенную раздвоенность. Уверяю тебя: этого нет и в помине. Честно говоря, иногда мне даже хочется, чтобы твои подозрения были правдой, чтобы Фейт любила меня и делила со мной постель. Но это не так. Неужели тебе не все равно, как она забеременела? Это случилось, мы поженились, и точка. Это был мой долг, Джесс. И так будет до тех пор, пока Питер не станет взрослым...»

Коул уронил письмо. Жениться на женщине, даже не зная, как она забеременела, только потому, что считаешь это своим долгом, – в этом весь Тед. Боже мой! Любить ее, мечтать о ее любви и знать, что все это напрасно; даже не спать с собственной женой и искать сочувствия на стороне...

– Коул.

Коул резко обернулся. Это была его жена. Его бессовестная, расчетливая жена. На ней была голубая шелковая рубашка, подчеркивающая все достоинства ее фигуры; золотистые волосы рассыпались по плечам, губы были мягкими, чувственными. Она казалась прекрасной и невинной, как и тысячу лет назад.

– Ты не спишь? – Фейт подошла и обняла его. – Я проснулась и увидела, что тебя нет. Пойдем спать, милый?

Милый. Еще минуту назад он мог слушать это как музыку. Теперь-то он знал цену ее словам!

– Коул? Что-то случилось?

– Что-то должно было случиться?

– Нет... Просто ты выглядишь как-то странно...

– Зато ты выглядишь как всегда: красивой, невинной и простодушной.

– Коул, – она попыталась улыбнуться. – Ты пугаешь меня.

– Я? Но Теда ты не боялась!

– Конечно, нет. С какой стати?

– Он должен был исполнить свой долг. – Коул до боли сжал ее руку. – Это он сам придумал или ты подсказала?

– О чем ты? Мне больно, Коул!

– Нет, это мне больно.

– Что за чертовщина?

– Братья Камерон оказались достойны друг друга! Мы оба женились на тебе из чувства долга.

– О чем ты говоришь?

– Я читал его бумаги.

– Бумаги Теда? И что ты прочел?

– Ты бы видела сейчас свои глаза! Огромные, прекрасные и полные ужаса. Я все нашел. Все, что необходимо, чтобы знать правду.

Правду? Какую правду он имеет в виду? Что он нашел? Копию свидетельства о рождении? Или фотографию – ту, с Тедом и... Как-то раз она сама нечаянно наткнулась на нее: это была вполне невинная фотография, но Тед все равно чувствовал себя виноватым. Но что знает об этом Коул?

– Какую правду? – тихо спросила она.

– Может, хватит? Спектакль окончен, я вижу тебя насквозь. Какое еще вранье ты для меня приготовила?

Значит, он узнал правду о Питере. Но почему Коул в таком бешенстве?

– Хорошо, – сказала она. – Клянусь, я собиралась все рассказать утром!

– Конечно. Ведь утром я уже позвонил бы адвокату и наш контракт стал бы недействительным!

– Как ты можешь, Коул! Я же сказала: я не хочу и никогда не хотела твоих денег.

– Наверное, обидно уже почти поймать такую рыбку, как Камерон, и упустить ее в последний момент?

– Что? Я не понимаю...

– Еще как понимаешь! Тебе подходил любой из Камеронов, а я мечтал о принцессе из трейлерного парка!

Фейт побледнела.

– Не может быть... Но... то ты говорил, что любишь меня!

Ложь далась Коулу на удивление легко.

– Что не скажешь девчонке, чтобы уложить ее в постель. Я давно собирался уехать и был не прочь получить прощальный подарок...

Из глаз Фейт брызнули слезы.