– Наверное, у кого-то очень много болячек, – пробормотала я, а Лизка тут же вытянула из кармана блокнот и записала в него эту ценную мысль.

А и в самом деле, чем не особая примета похитителя?

– Наверное, у кого-то очень мало совести, – язвительно возразила мне Федора. – Ладно, алоэ так сильно понадобился, но хоть бы кувшин мне вернули! Он, конечно, старый был, бабкин еще, и уже без ручки – отломилась она, но такой красивый, с чеканкой!

– Металлический? – У Лизки загорелись глаза.

– Ну! Медный, что ли… Начистить – сиял бы, – Федора снова вздохнула. – Бедный мой Джинн…

– Кто? – не поняла я.

– Да алоэ же! – Хозяйка протянула руку и погладила пустое место в ряду горшков на подоконнике. – Петр Ильич его так в шутку называл – Джинн Всемогущий. Потому что он в медном кувшине сидел и чуть ли не все желания хворых исполнял…

Мы с Лизкой переглянулись. Она сделала большие глаза, я кивнула: смекаю, мол, Федорин медный кувшин идеально вписывается в одну линейку тематических краж с Дятлихиным тазом для варенья, моими лошадиными бубенцами и шейным украшением коровы!

Лизка снова что-то нацарапала в блокноте, а Федора наконец вспомнила о заявленной цели нашего визита:

– Так что вы про пряники-то хотели?

Пришлось поговорить и про пряники.

Минут через пятнадцать мы вышли из дома Федоры, сели в машину, и Лизка сказала:

– По-моему, этих можно вычеркивать. Во-первых, Васильченкова сама пострадала от ворюги – винтажного алоэ в антикварном кувшине лишилась. Во-вторых, этот ее бородач устроился на работу и уже не делает сувениры, значит, Андрюшина коробка с камушками ему теперь ни к чему.

Я кивнула, соглашаясь с тем, что Федора с сожителем реабилитированы, и напомнила подруге:

– Не забыть бы Митяю сказать, что алоэ был в емкости из меди. Он же собирался навести справочки у знакомого «металлиста» в пункте приема, пусть и про кувшин его спросит.

– Верно. – Лизка сделала соответствующую запись в блокноте, бросила его мне на колени и повернула ключ зажигания, оживляя «лягушонку-коробчонку». – Ну, куда дальше двинем?

Я открыла блокнот и сверилась с записями:

– У нас на особом подозрении еще сын Артамоновой, брат Парамоновой, муж Бибиревой и зять Сударевой.

Лизка, не трогая машину с места, побарабанила пальцами по рулю:

– Мне кажется, сначала надо ниточку с алоэ до конца раскрутить. Медный кувшин – это понятно, ценный цветной металл, но ведь и сам столетний куст чего-то стоит. Не выбросил же его наш ворюга?

– Не столетний, а тридцатилетний.

– Не придирайся к словам! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! – рассердилась подруга. – Надо быть полным идиотом, чтобы просто взять и выбросить здоровенный куст лекарственного растения! Знаешь, какие с алоэ маски для роста волос? Три-четыре раза сделаешь – и ты Рапунцель!

– Правда?! – Я заволновалась.

Всю жизнь маюсь со своим головным пухом, а есть, оказывается, верное средство стать обладательницей роскошной шевелюры!

– А почему я об этом только сейчас узнаю?

Лизка смутилась, затеребила переброшенную на грудь толстую медную косу:

– Ну-у-у… Ты же понимаешь, у каждой девушки свои секреты красоты…

– Мы же лучшие подруги! Неразлейвода!

– Вот именно! Всегда вместе, одних и тех же мужиков кадрили… А кто же выдает стратегические секреты конкурентам? – Лизка посмотрела на меня, поняла, что я обиделась, и успокаивающе похлопала меня по руке: – Ну-ну, не дуйся. Теперь-то мы не соперницы, наоборот – родня, так что все мои тайны – твои!

– И наоборот, – я перестала дуться. – Дашь мне рецепт своего средства для волос, а я тебе расскажу, как борюсь за гладкость кожи лица.

– А ты борешься?! – Лизка аж подпрыгнула, задела клаксон – «лягушонка-коробчонка» недовольно загудела. – То-то я думаю, как так – у тебя ни одной морщинки! Колись, что ты делаешь?

– Проростки растираю в кашицу – и на лицо, – не стала запираться я. – Эффект такой, что салонный лифтинг отдыхает!

– Да ла-а-адно? – Лизка полезла ко мне обниматься. – Алиска, я люблю тебя! Я ведь уже не знала, что делать, чтобы овал лица подтянуть без инъекций и операций, мне же это все, беременной, никак нельзя! А проростки – это натурпродукт, от них сплошная польза, вот же я теперь похорошею!

– Мы похорошеем, – поправила я и, сняв шапку, взбила примятые волосики. – Говоришь, алоэ нужно, а что еще? И сколько конкретно алоэ?

– Ну, в твоем случае… – Лизка с сомнением посмотрела на мои парикмахерские манипуляции. – Ты только не обижайся… Пожалуй, как раз хватило бы Федориного столетнего куста.

– Значит, надо найти Федорин столетний куст, – не став обижаться, решила я. – Тогда план такой: сейчас же едем к Старой Ведьме.

– К кому?! – Лизка, едва тронувшись, затормозила.

– Забыла, что ты совсем недавно стала местной жительницей, – посетовала я. – Деревенские-то все знают, что Старая Ведьма – это бабка Лукьяниха. Ты сейчас поезжай прямо, на повороте налево, а дальше я буду показывать дорогу.

Ехали мы не быстро. Деревня наша хоть и не знает городских пробок, но для автомобильного движения не повсеместно пригодна. Особенно зимой, когда дороги завалены снегом, потому что не все пеструхинцы такие сознательные, как тетка Федора Васильченкова, – некоторые и не думают улицу перед своим домом расчищать.

«Лягушонка-коробчонка» пыхтела, урчала и двигалась к цели тихим ходом. Я по пути рассказывала подруге про Лукьяниху, которую прозвали Старой Ведьмой.

– Жила-была, значит, одна деревенская красавица, и приглянулась она помещику…

– Стой! Какому помещику? Когда это было?

– Задолго до революции, еще на рубеже веков, не перебивай, слушай. Не знаю, приглянулся ли ей самой тот помещик, боюсь, ее и не спрашивали, и волей-неволей переехала красавица с деревенской печи в хозяйскую спальню.

– Складно рассказываешь, – похвалила Лизка. – Что, и вправду готовишь сборник деревенских легенд?

Я чуть покраснела:

– Ну, может, когда-нибудь…

– Давай, я найду финансирование – спонсоров или грант какой! – загорелась деловитая подружка.

– Давай, но сначала дослушай! Короче, через время красавица родила ребеночка, а тот папаше-помещику был вовсе ни к чему, и у матери сразу же забрали новорожденного. Отдали, как она узнала, в монастырский приют.

– Вот сволочи, – ругнулась Лизка и ласково погладила свой живот.

– Не то слово, – согласилась я. – Но с матерью ребенку повезло, она его не бросила. Сбежала от помещика, под чужим именем устроилась нянькой в тот самый приют и постепенно выяснила, какой из малышей – ее собственный.